Гамлет-мститель и Гамлет-мыслитель

Прежде всего отметим, что первое издание содержит те же самые события, что и более полный вариант трагедии. Но сразу же бросается в глаза, что многие речи действующих лиц в первом варианте сокращены либо вовсе отсутствуют. Монолог Гамлета в первом акте ("О, если б этот плотный сгусток мяса/Растаял, сгинул, изошел росой!") в издании 1603 г. состоит из 19 строк, в издании 1604 г. - из 31 строки; от речи принца о пьянстве в Дании ("Тупой разгул на запад и восток/Позорит нас среди других народов", I, 4, 16-38)^*, содержащей 26 строк, в первом издании оставалось только четыре; в речи Гамлета, в которой он говорит Горацио, чем тот ему дорог (III, 2, 61 - 79), в первом издании всего 15 строк; здесь опущены очень важные мысли героя, выражающие его идеал человека. Вот это пропущенное высказывание:

^* (Римская цифра означает акт, арабская - сцену, третья цифра - строку или строки по изданию The Globe Shakespeare, которое принято в шекспироведении как стандартное для счета текста. В русских изданиях Шекспира строки не помечают (а пора бы!), тем не менее здесь указаны номера строк, что поможет читателю найти цитируемые фразы и отрывки в контексте пьесы.)

...ты человек, 
 Который и в страданиях не страждет 
 И с равной благодарностью приемлет 
 Гнев и дары судьбы; благословен, 
 Чья кровь и разум так отрадно слиты, 
 Что он не дудка в пальцах у Фортуны, 
 На нем играющей. Будь человек 
 Не раб страстей, и я его замкну 
 В средине сердца, в самом сердце 
                            сердца, 
 Как я тебя. 
                 (Перевод М. Лозинского)*

^* (В дальнейшем фамилия переводчика упоминается только при первой цитате из пьесы.)

Титульный лист первого ('пиратского') издания 'Гамлета'

Этих строк в первом издании нет. Сильно сокращен и диалог Гамлета с матерью (III, 4), когда он сравнивает покойного отца с нынешним мужем (19 и 37 строк). Полностью отсутствует в первом издании монолог принца после прохода войск Фортинбраса (IV, 4, 32-66):

 Как все кругом меня изобличает 
 И вялую мою торопит месть! 
 Что человек, когда он занят только 
 Сном и едой? Животное, не больше... 
                               и т. д.

Надо ли говорить о том, что теряет трагедия, когда из нее исключаются речи, подобные этой?

Кто из читавших "Гамлета" не помнит знаменитого монолога героя, в котором он рассказывает о своем мрачном настроении: "Последнее время - а почему, я и сам не знаю - я утратил всю свою веселость, забросил все привычные занятия; и действительно, на душе у меня так тяжело, что эта прекрасная храмина, земля, кажется мне пустынным мысом; этот несравненнейший полог, воздух, видите ли, эта великолепно раскинутая твердь, эта величественная кровля, выложенная золотым огнем, - все это кажется мне не чем иным, как мутным и чумным скоплением паров. Что за мастерское создание - человек! Как благороден разумом! Как беспределен в своих способностях, обличьях и движениях! Как точен и чудесен в действии! Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего бога! Краса вселенной, венец всего живущего! А что для меня эта квинтэссенция праха? Из людей меня не радует ни один; нет, также и ни одна, хотя вашей улыбкой вы как будто хотите сказать другое" (II, 2).

От всей этой речи, столь важной для идеи трагедии и характеристики умонастроения героя, в первом издании остается только четыре короткие строки, к тому же набранные как стихи, хотя в них не очень соблюдены нормы шекспировской версификации. Вот что мы находим в первом издании:

 Нет, право, всем светом я недоволен, 
 Ни небо звездное, ни земля, ни море, 
 Ни даже человек, прекрасное созданье, 
 Не радуют меня; ни женщина - не 
                                 смейтесь. 
                      (Перевод мой - А. А.)

Приведенные примеры позволяют сказать, что, по сравнению со вторым изданием, философский смысл произведения в раннем тексте значительно беднее.

Более того, он вообще оказывается несколько иным. Чтобы убедиться в этом, обратимся к знаменитому монологу Гамлета "Быть иль не быть?".

В первом издании он находится в ином месте, чем во втором. Теперь, согласно изданию 1604 г., он стоит в первой сцене III акта. В первом издании Гамлет произносит его значительно раньше. Если считать по каноническому тексту, то примерно - в начале II акта, до прибытия актеров и до монолога о Гекубе. Как известно, в общепринятом тексте "Быть иль не быть?" произносится уже после прибытия актеров, незадолго до начала представления.

Текст монолога 'Быть иль не быть' в первом издании 'Гамлета'

Посмотрим теперь, как выглядит этот монолог в первом издании. В сделанном мной переводе выделены курсивом те слова, которые совпадают с текстом второго издания.

 Гамлет. Быть иль не быть? Да, вот, в чем дело. 
         Как! умереть - уснуть, и - все? Да, все. 
         Нет, спать и видеть сны. Но что нас ждет, 
         Когда мы в этом смертном сне проснемся, 
         Дабы предстать пред высшим судией? 
         Безвестный край, откуда нет возврата 
         Земным скитальцам, что туда проникли, 
         Где праведникам - радость, 
                        грешным - гибель,- 
         Кто б стал терпеть бичи и лесть в сем 
                                           мире, 
         Насмешки богачей, проклятья бедных, 
         Обиды вдов и сирот притесненье, 
         Жестокий голод или власть тиранов 
         И тысячи других подобных бедствий, 
         Когда б он сам мог дать себе расчет 
         Простым кинжалом? Кто б терпел 
                                      все это, 
         Когда б не страх чего-то после смерти, 
         Когда б загадка не смущала разум, 
         Внушая нам терпеть невзгоды наши 
         И не спешить к другим от нас сокрытым. 
         Да, так вот трусами нас делает раздумье. 
         В твоих молитвах, дева, помяни мои грехи.

Для сравнения рекомендую читателям взять перевод этого монолога у М. Лозинского, на который я ориентировался, предлагая свой перевод монолога из первого издания.

Как видим, в целом ход мысли Гамлета в обоих текстах одинаков, хотя в первом издании монолог на 12 строк короче (23 и 35). Главное различие в том, что в первом издании размышления Гамлета имеют вполне благочестивый характер. Он вспоминает о страшном суде и при этом твердо знает: праведников ждет вечное блаженство, а грешников - вечные муки.

Гамлет, каким он предстает в первом издании, свободен от религиозных сомнений. Он обнаруживает и более точные богословские познания. Во втором издании он не столь ортодоксален в вопросах веры. Так, в монологе во втором издании не выражено никакой уверенности в том, что праведников ждет после смерти райское житье. Наоборот, принц подчеркивает, что все люди, в том числе страдальцы, не знают, какая участь уготована им в загробном мире. Отголоски этих сомнений есть и в первом издании, но они явно приглушены благочестивыми словами.

Перед поединком с Лаэртом Гамлет признается Горацио, что его гнетут дурные предчувствия. Горацио советует отказаться от поединка. На это Гамлет возражает: "Нас не страшат предвестия; и в гибели воробья есть особый промысел. Если не теперь, так значит потом; если не потом, так, значит, теперь; если не теперь, то все равно когда-нибудь; готовность - это все. Раз то, с чем мы расстаемся, принадлежит не нам, так не все ли равно - расстаться рано? Пусть будет" (V, 2).

А вот та же речь в первом издании: "Нет, Горацио, не откажусь. Если опасность теперь, почему же ей не прийти; в падении воробья есть предопределение провидения. А вот и король".

Нетрудно увидеть, что в более пространном втором варианте Гамлет - фаталист, тогда как в раннем варианте он выглядит верующим человеком, полагающимся на волю провидения.

Наконец, в первом издании последние слова принца: "Прощай, Горацио, о, небеса, примите мою душу" имеют вполне благочестивый смысл и свидетельствуют о том, что Гамлет умирает как верующий христианин. Во втором издании Гамлет расстается с жизнью иначе. Его последние слова, ставшие знаменитыми, буквально звучат так: "Остальное - молчание"^*. Значит, принц верен себе и своим сомнениям - он умирает, так и не зная, что ждет человека после кончины. Правда, Горацио не сомневается, что в своем смертном сне Гамлет будет окружен ангелами: "Спи, милый принц,/Спи, убаюкан пеньем херувимов!" Из этого мы можем сделать лишь тот вывод, что Гамлет во втором издании больший вольнодумец, чем его друг Горацио.

^* (The rest is silence - "Дальше - тишина" (М. Лозинский); "Дальнейшее - молчанье" (Б. Пастернак).)

В первом издании "Гамлет" - типичная трагедия мести, полная действия, интриг, борьбы. Герой обрисован прежде всего как мститель. Во втором издании сохранена вся действенность пьесы, ее динамичность, но значительно углублен ее философский смысл, и образ героя обрисован более сложно. Именно во втором варианте в полной мере раскрывается перед нами личность Гамлета как мыслителя.