Глава третья. Образ Гамлета

Предварительные замечания

Путь к Гамлету, предложенный мной читателям, был долгим и извилистым. Не сомневаюсь, что иные из читателей сократили его для себя и, бегло перелистав предыдущие главы или просто миновав их, обратились прямо к этим страницам. Отнюдь не авторское самолюбие заставляет выразить сожаление, если это было так.

Несколько слов о характере данной книги здесь необходимы.

Есть читатели, которые о всяком предмете ищут удобную и короткую формулу. В данном случае это могут быть такие определения: "Гамлет" - трагедия слабой воли", или "Гамлет" - трагедия сильного человека, гибнущего из-за неблагоприятных обстоятельств", или нечто в подобном роде. Их интересует итог, а не процесс изучения предмета. Иногда это вполне закономерно, - но не по отношению к произведениям искусства.

Великое произведение тем и значительно, что в нем важно и интересно все целиком со всем большим и малым, что в нем есть. Постигнуть произведение искусства не значит подыскать для него ярлык. Понять искусство художника - вот единственный путь для выяснения того, что он хотел выразить своим произведением. А чтобы разобраться в этом последнем, надо знать, какие приемы использовал художник для выражения своего видения жизни.

Искателей легких формул надо разочаровать заранее. И в данной главе мы ищем не прямых путей, а, следуя за автором, стремимся раскрыть созданный им образ героя во всей его сложности и противоречивости.

Еще раз надо повторить - "Гамлет" не отрезок действительности, а произведение драматурга. Герой - не живой человек, а художественный образ, созданный писателем так, чтобы произвести на нас определенное впечатление. Шекспир достиг того, к чему стремился, и мы воспринимаем Гамлета как живого человека. Соответственно многие разборы трагедии построены как психологические этюды, исследующие характер героя. Это вполне понятная аберрация, подменяющая изучение образа, созданного художником, рассмотрением человеческого поведения и его мотивов. Отрицать пользу такого анализа было бы неверно, из него можно извлечь, несомненно, интересные выводы. Безусловно, что к этому нас подталкивает Шекспир, заставивший поверить в человеческую реальность Гамлета и окружающих его лиц. Такое отношение к персонажам трагедии подкрепляют и те критики, которые видели и видят в ней несомненную жизненную правду. А поведение Гамлета часто рассматривают с позиций психологического правдоподобия. Но с такой точки зрения оно часто оказывается необъяснимым и загадочным.

Стремясь понять трагедию, мы должны отказаться от такого подхода. Это не означает, что мы отрицаем жизненную правду произведения. Но это та правда, которую утверждает художник, та правда, которую видит он, и к тому же утверждаемая средствами именно его искусства. У Шекспира своя логика, иногда расходящаяся с общепризнанными понятиями. В тех случаях, когда это обнаруживается, не будем видеть в этом промаха или ошибки, а постараемся понять, почему он изображает события и поступки именно так.