5

Нет, не идолу Яго, не Злобе клялся Отелло. Злобствуя, Яго хохотал, он кусал себе пальцы и горланил веселую песню. Отелло, пылая гневом, обливался слезами, смертельная мука терзала его душу. Он клялся богу Возмездия, он клялся совершить правый суд.

Но до того, как совершить казнь над Дездемоной, Отелло уже казнил себя. Погибель его была во стократ жесточе физической смерти. Этот огромный человек с крепким, сильным телом и мощным духом падал на спинку скамьи, и его широкие плечи сотрясались от рыданий, он все чаще и чаще хватал себя за грудь и рвал ворот рубахи. Он, сотни раз без содрогания смотревший в глаза смерти, чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

С Отелло происходило нечто страшное, доселе им не испытанное. Гений театра одухотворяет артиста Акакия Хораву, когда он раскрывает нам эти трагические муки своего героя. Это не муки ревности, не обманутое доверие, - разве от этого гибнут титаны! Хорава раскрывает мучения Отелло как трагическое крушение его идеала, как смертельную тоску по утраченному счастью, как гибель веры в людей.

Да, Отелло знает теперь цену людям. Поднимая кулаки, злобно кричит он на наглую притворщицу Дездемону; еле сдерживая бешенство, говорит о подлой венецианской знати, зачем-то пожаловавшей на остров. О, все эти "козлы и обезьяны" - он знает им цену и не скрывает ни от кого своего негодования. Хорава заставляет Отелло прямо в лицо бросить оскорбление гостям и стремительно убежать со сцены.

Но как бы Отелло ни поносил людей, сколько бы гневных слов ни вырвалось из его груди, муки от этого не уменьшались и тоска не становилась легче. Напротив, потеряв последнюю крохотную надежду, не получив злополучный платок от Дездемоны, услышав болтовню Родриго и Бианки, он уже не может сдерживать страданий и не хочет сдерживать их. Обессиленный, Отелло садится на ступеньки лестницы, и его добрый друг, единственная опора, Яго подсаживается рядом, он прижимает к груди курчавую голову мавра и нежно гладит. Гладит и воркует слова утешения. И Отелло, очнувшись, мгновенно понимает всю меру своего несчастья. Короткий, отрывистый смех переходит в стон. Отелло вскрикивает и падает. Широко разбросав ноги и руки, мавр лежит на земле.

Наконец-то! За миг подобного наслаждения можно отдать многое. Яго вскакивает на цыпочки и, отведя руки за спину, выгибается всем туловищем вперед - ни дать, ни взять, стервятник, который хочет взлететь над жертвой и покружиться над ней. Чует нос: запахло мертвечиной. Но если ему не дано взлететь, то можно отпраздновать победу другим путем: стать, например, поверженному противнику

ногой на грудь, - ведь так рисуют триумфаторов на картинках. А потом для полного удовольствия расставить тоненькие ножки и полюбоваться, как под этим кривым циркулем распростерся знаменитый генерал.

Разве план не осуществлен, разве не сам счастливец Отелло лежит у его ног, раздавленный и униженный? Разве не Яго победил?