Последние пьесы Шекспира (В. Узин)

1

В пьесах последнего, четвертого, периода все обстоит благополучно", - так резюмирует С. Венгеров в статье "Вильям Шекспир" точку зрения, установившуюся в шекспироведении. "Тяжелые испытания вводятся только для того, чтобы слаще была радость избавления от бедствий. Клевета уличается, невинность оправдывает себя, верность получает награду, безумие ревности не имеет трагических последствий, любящие соединяются в счастливом браке... В этом оптимизме нет, однако, ничего приторного, потому что чувствуется истинная примиренность... Мудрец видит, что жизнь есть круговорот светлых и мрачных явлений, и искренно примиряется с ней"^*.

^* (Библиотека великих писателей, под ред. С. А. Венгерова. Шекспир, т. V, СПБ, 1903. У нас почти нет работ, посвященных последнему периоду творчества Шекспира, но то немногое, что написано было за последние десять лет о "Цимбелине", "Зимней сказке" и "Буре", по существу, мало чем отличается от того, что было сказано С. А. Венгеровым в 1903 г. Так, в предисловии к I тому "Избранных сочинений Шекспира", выпущенному Детиздатом в 1938 г., дана следующая характеристика последних пьес Шекспира: "Наконец, в третий период, с 1608 по 1612 г., Шекспир пишет почти исключительно трагикомедии, в которых проявляется нейтральная примирительная оценка людей и жизни: "Перикл", "Цимбелин", "Зимняя сказка", "Буря" (стр. 28-29). В "Краткой справке", напечатанной в издании "Зимней сказки" ("Искусство", 1941), сказано следующее: "Почти все произведения этого периода (как, например, "Цимбелин", "Буря") - прекрасные сказки. Там, где в действительной жизни по ходу событий неминуема трагическая развязка, Шекспир, как Просперо в "Буре", своим волшебным жезлом устраняет препятствия, утишает бури и дарит своей сказке счастливый конец...")

В 1935 году один из ведущих английских шекспироведов, Чеймберс, писал^*:

^* (Chambers E. K., Shakespeare: a survey, London, 1935.)

"Давно уже признано, что три последние пьесы Шекспира: "Цимбелин", "Зимняя сказка", "Буря", а также "Перикл", за которого Шекспир отвечает только частично, составляют особую группу произведений, отмеченных некоторыми особенностями настроения и мировоззрения, в известной степени резко отличающими их от предшествующих произведений.

Существует большая дистанция между трагедиями с их беспощадным анализом превратностей человеческого существования и проникновением в мрачные глубины человеческих судеб и тем ясным оптимизмом, который постепенно приводит страдания Гермионы и Имоджены к их золотому завершению, или торжественной реабилитацией всемогущего Провидения через символическое действие победоносной магии Просперо".

"Знаменательно, - продолжает Чеймберс, - не то, что пришло к концу трагическое настроение и смятенный дух поэта обрел наконец покой. Знаменательно то, что перелом этот произошел внезапно и прервалась ровная, определенная логическим процессом или умственным развитием линия. До этого момента линия эта представлялась достаточно ясной. Пьеса следовала за пьесой, так что можно было ощущать постепенность переходов. Теперь же связи нарушились. Произошло что-то необъяснимое, без всякого предупреждения или намека изменилось все мировоззрение поэта. Теперь он уже приемлет то, от чего ранее отказывался, благословляет то, что прежде отвергал".

Чеймберс отказывается приписать этот перелом влиянию нового жанра, "трагикомедии" Бомонта и Флетчера. Причины внезапного перелома надо искать глубже. И Чеймберс выдвигает "гипотезу старости" поэта, отбросившего умозрения и погрузившегося в приятные грезы. Эта гипотеза, прибавляет Чеймберс, проливает свет, между прочим" также и на новую стилевую манеру Шекспира в последних пьесах, приноровленную теперь к задачам романтическим; этой гипотезой он объясняет также и склонность драматурга к изображению идиллических картин, которые составляют органический элемент этих произведений.

Подобное толкование последних пьес Шекспира удержалось в западноевропейском шекспироведении до самого последнего времени. "Это - драмы прощения, примирения и мира, прекрасный закат после трагического периода" (Паррот)^*. "В этих пьесах мы видим некоторое смягчение остроты трагических проблем. Это - известное утешение, испытываемое старым Шекспиром, компенсация за неизбежную жестокость человеческого жребия. Оно тем более отрадно, что с годами кое-что казавшееся Шекспиру в пору его творческой зрелости страшным и неодолимым несколько потеряло свою остроту из-за ослабления в поэте силы художественного прозрения" (Чарлтон)^**. "Довольство и мир - вот что пронизывает финалы каждой из этих (последних) пьес... "Буря", "Перикл", "Зимняя сказка" - это ода Радости" (Хезлтон Спенсер)^***.

^* (Parrot T., William Shakespeare. A handbook, London, 1934.)

^** (Charlton H. B., Shakespearean comedy, New York, 1938, p. 267.)

^*** (Hazlton Spencer, The art and life of Shakespeare, New York, 1940, p. 274.)

Я не буду останавливаться на других попытках отдельных исследователей найти объяснение этой "внезапной" перемене в отношении Шекспира к трагическому в человеческой жизни. Шекспиру было около сорока трех - сорока четырех лет, когда им был написан "Перикл", и приблизительно сорок восемь лет, когда он закончил "Бурю". Можно ли считать, что такой возраст влечет за собой ослабление остроты художественного видения? В равной мере нельзя считать состоятельным и такой мотив, как отъезд Шекспира в Стрэтфорд и мирная жизнь на лоне природы, точно так же как и появление нового драматического жанра, представленного в творчестве Бомонта и Флетчера. Все эти и подобные им объяснения не могут раскрыть до конца истинные причины "внезапного кризиса" миросозерцания Шекспира, который кажется подавляющему большинству шекспироведов столь непреложным: слишком резок и быстр переход от таких трагедий, как "Антоний и Клеопатра", "Кориолан", "Тимон Афинский" (1606-1607), к последним пьесам, созданным в период времени 1608-1612 годов.

Исследователю последних пьес Шекспира приходится, таким образом, преодолевать прежде всего значительную трудность, вытекающую из единодушной позиции шекспироведов в вопросе об этих пьесах, их месте и роли в творчестве Шекспира. Может ли, однако, советское шекспироведение мириться с утверждением, что великий создатель трагических образов Гамлета, Лира, Отелло решительно отошел от своих прежних идеалов, "простил" Яго, Гонерилье, Регане, Клавдию их безмерные преступления и принял их, как добрых друзей, в "новое человеческое товарищество"?^*

^* (Очень четко выражен этот идеал "нового товарищества" в популярном комментированном издании "Бури", вышедшем в 1891 г. "Вся задача Просперо, составляющая основную идею пьесы, - сказано в предисловии к этому изданию, - заключается в превращении ненависти в любовь. Он хочет выдать дочь за сына своего заклятого врага. Его самого он хочет сделать своим другом и, отказавшись от могущества магии, вернуться в человеческое общество, которое, разумеется, исполнено зла, но часть которого составляем ведь мы сами. Мир таков, а не иной, в нем и должна протекать наша деятельность, пока не будет больше ненависти" (стр. 7-8). "Самого короля неаполитанского и всех остальных он хочет привести к раскаянию и, через раскаяние, к полному прощению и новому товариществу" (стр. 13-14). "Вся пьеса основана на потребности человечества в товариществе" (стр. 19). "Вокруг Просперо - дружелюбные враги, злобу которых он преодолел при помощи добра, и его последние слова: "Подойдите ко мне поближе" (стр. 25). The Tempest, by W. Shakespeare. Cassel's National Library, London, 1891.)

Другой, более ранний период в творчестве Шекспира, приблизительно 1602-1604 годы, в который были созданы "Троил и Кресида", "Мера за меру" и "Конец делу венец", также представляется шекспироведам "кризисным". Эти комедии получили название "мрачных". Они, по мнению шекспировской критики, представляют собою звено, соединяющее в общем развитии трагического сознания Шекспира комедии "Много шуму из ничего", "Как вам это понравится" и "Двенадцатая ночь", в которых Шекспир дал высокие образцы комедийного искусства, с такими трагедиями, как "Гамлет", "Макбет", "Отелло", "Король Лир". Этот отход от жизнерадостной комедии и восхождение к вершинам трагического шекспироведы пытаются объяснить тем, что в течение какого-то времени Шекспир был обуреваем сомнениями, подавлен мучительным раздумьем, утратил душевное равновесие. В этот период и возникли так называемые "мрачные комедии". Одно название комедии "Конец делу венец" само по себе свидетельствует о нигилистической установке драматурга. Дауден назвал "Троила и Кресиду" "комедией разочарования"^*, Чеймберс заявляет: "Разочарование Троила - это наше разочарование"^**.

^* (Dowden Edward, Shakespeare, his mind and art. 9-th ed.)

^** (Chambers E. K., Shakespeare; a survey, London, 1935, p. 196.)