3

По сравнению с "Периклом" мы наблюдаем в "Буре" прежде всего процесс уплотнения и упрощения драматического действия. Уже в "Цимбелине" нет того множества на первый взгляд слабо связанных друг с другом планов, каким отличается "Перикл". Но и в "Цимбелине" несколько планов, по меньшей мере три: брак Имоджены и Постума, изгнание последнего, интрига Иахимо; распря между Британией и Римом; линия Гвидерия, Арвирага, Белария. В "Зимней сказке" действие протекает уже в двух планах. И, наконец, в "Буре" остров способствует идеальному единству драматического плана.

Шекспиру ставили в упрек многопланность построения драматического действия, усматривая в этом признак ослабления творческого дара гениального создателя монолитных трагедий. Так, Гренвиль-Баркер в своей работе о "Цимбелине" ("Предисловия к Шекспиру", вторая серия, Лондон, 1935) пишет^*:

^* (Granville-Barker H., Prefaces to Shakespeare. Second series ("Romeo and Juliet", "The Merchant of Venice", "Antony and Cleopatra", "Cymbeline"), London, 1935.)

"Если в области драматического построения он всегда чувствовал себя непринужденно, то в этой пьесе он вступает в противоречие с самим собой. Ранее он был весьма искусен в сочетании двух историй в одно симметрическое целое. В этой же пьесе попытки его оказались неудачными". Подвергнув анализу отдельные планы пьесы, Гренвиль- Баркер приходит к неутешительному заключению, что значительная часть ее не принадлежит Шекспиру. Возможно, что не только план пьесы, но даже ряд сцен Шекспир получил в готовом виде. Его внимание было привлечено Имодженой и ее братьями, а также Клотеном; он присмотрелся к Каю Люцию и одел его в живую плоть; он сделал из Постума все, что был в состоянии сделать, ввел тюремщиков и спас от окончательного ничтожества Иахимо. Это, утверждает Баркер, сняло с Шекспира ответственность за неудачу плана в целом. И все же, спрашивает он, как мог оставить Шекспир несообразности в последних звеньях плана?

Такие сомнения естественны, если подходить к структуре пьесы под углом зрения внешних, формальных связей между отдельными частями плана. Мы убедимся в дальнейшем, что отдельные части плана в "Цимбелине" скреплены внутренней связью и что эта связь органична и целесообразна.

В "Зимней сказке" удары судьбы поражают Леонта сразу; он одновременно теряет все, что ему дорого: жену, дочь, сына. В "Цимбелине" король теряет двух своих сыновей, а затем также и дочь. Заброшенный на таинственный остров, без какой-либо надежды вернуться на родину, неаполитанский король Алонзо ("Буря") горько переживает свое одиночество; он лишился единственного сына, но у него нет и дочери, которую он оставил в далекой стране.

Это - общая судьба персонажей "Цимбелина", "Зимней сказки", "Бури". В этой общности есть своя закономерность. В "Цимбелине" сыновья короля похищаются сановником, несправедливо обвиненным Цимбелином в измене, - это акт мести, воздаяния со стороны Белария. В "Зимней сказке" малолетний Маммилий погибает вслед за тем., как Леонт порочит ни в чем неповинную Гермиону, злоумышляет против лучшего друга, посылает на смерть новорожденного младенца. В "Буре" Просперо осуществляет акт воздаяния за то, что король неаполитанский некогда поступил бесчеловечно с ним и с Мирандой.

Отняв у Цимбелина, Леонта, Алонзо самое дорогое для них, Шекспир погружает их в бездну одиночества. У Леонта не осталось ни жены, ни детей, но от него отвернулись также и близкие, верные и преданные люди. Одинок и Алонзо; его окружают люди, которым нет никакого дела до осиротевшего отца; каждый из них занят своими интересами, своими преступными мечтами о власти, о богатстве. У Цимбелина есть вторая жена, есть сын этой жены, он склонен считать их своими друзьями, советниками, но на деле он так же одинок и беспомощен, как и Леонт, как и Алонзо; королева и Клотен используют его лишь как орудие своих властолюбивых замыслов. От него уходит и Имоджена, круг одиночества смыкается.

Только одному Леонту ("Зимняя сказка") удается осмыслить связь его поступков с их непосредственными результатами. На него обрушивается такой тяжкий груз бедствий и столь стремительно, что он не может не видеть в них действия карающей руки возмездия. Не так обстоит дело у Цимбелина. Исчезновение своих сыновей он не может поставить в непосредственную связь с изгнанием Белария. В первой сцене первого акта мы узнаем о таинственном исчезновении мальчиков, которое так и оставалось тайной на протяжении двадцати лет (беседа двух придворных и должна показать, что ни Цимбелин и никто при его дворе не догадывается об истинной причине). В дальнейшем Цимбелин точно так же не может поставить исчезновение Имоджены в непосредственную связь со своим тираническим поступком по отношению к ней и к Постуму. И только в последнем акте, при встрече Цимбелина с родными и близкими, столь чудесным образом уцелевшими, несмотря на тягчайшие превратности, он, Цимбелин, узнает наконец, какие страшные последствия имело и то, что случилось двадцать лет назад, и то, что произошло лишь недавно как результат его личных заблуждений и несправедливого отношения к людям.

Таким образом, объективная правда человеческих отношений открывается Леонту гораздо раньше, чем Цимбелину. Потому и интенсивность сознания гораздо напряженнее в "Зимней сказке", чем в "Цимбелине"; в соответствии с этим и интенсивнее преображающее действие этого сознания.

В "Буре" же сам Просперо берет на себя задачу вскрыть и показать эту объективную правду людям, которые не в состоянии (или не хотят) осмыслить ее.

Вот почему, когда мы сравниваем Леонта с Цимбелином, нам кажется, что Леонт - подлинный и непосредственный виновник зла, между тем как Цимбелин - лишь случайная фигура, оказавшаяся в силу разных случайностей в центре знаменательных событий. Леонт клевещет на свою непорочную жену, Леонт покушается на жизнь своего лучшего друга, Леонт посылает на верную гибель свою родную дочь, Леонт сеет семена неверия в любовь, в дружбу, в чистоту человеческих отношений. Не повинен ли он также и в преждевременной смерти своего сына? Все зло и его катастрофические последствия сосредоточены в нем одном; во все стороны и в будущее отбрасывается кровавое зарево его необузданной тирании. Цимбелин же кажется игрушкой вне его стоящих сил. Беларнй некогда похитил его сыновей, законных наследников престола; по наущению злой королевы Цимбелин изгнал Постума и искалечил жизнь своей дочери б; по ее же наущению он ввязался в неравную борьбу с Римом, которая могла окончиться полным порабощением его страны. Этим гибельным влиянием злых и эгоистичных людей на Цимбелина, кажущегося поэтому малодушным и слабохарактерным, сопутствуют покушение на честь и жизнь Имоджены со стороны Клотена, грязная интрига Иахимо. Леонт представлен как стихийная сила, не только не подверженная никаким внешним влияниям, но, наоборот, сметающая на своем пути всякую моральную преграду, Цимбелин - как материал, поддающийся любому дурному влиянию.

Таковы Леонт и Цимбелин в их индивидуальном своеобразии. Но в своих последних пьесах Шекспир отвлекается от характера, от индивидуальных особенностей изображаемых людей, и в этом принципиальное отличие этих пьес от трагедий предшествующего периода. Общность судеб слабовольного и малодушного Цимбелина, не ведающего, что он творит, и страстного и необузданного Леонта, направляющего свои удары прямо в цель, уравнивает их обоих. В самом деле, ситуация, создавшаяся в результате исчезновения двух законных наследников престола, а затем отношений Цимбелина к Имоджене и Постуму, повлекла за собой как неизбежные последствия и интригу Иахимо, и встречу Имоджены с братьями, и насильнические планы Клотена, и его гибель в поединке с одним из королевских сыновей, точно так же как и все остальные события.

Роль и значение королевы в общем ходе драматического действия в "Цимбелине" обусловлены придворной средой, нравственный уровень которой определяется личностью и поведением короля Цимбелина. И Беларий, и его воспитанники, и Имоджена, и Постум дают уничтожающую характеристику этой среды. Далекое прошлое, к которому относится бегство Белария, отношения Цимбелина к Имоджене и Постуму, с одной стороны, и к королеве и к Клотену, с другой, дают нам отчетливое ощущение атмосферы, которая явилась питательной средой для королевы и ее сына. Разве случайно то, что не Имоджена, не Постум, не честный Беларий являются друзьями и советниками Цимбелина? Разве случайно то, что своими друзьями и единственными советниками он считает только королеву и Клотена? Нет, для той среды, которая создана Цимбелином, это вполне закономерно. И пусть Цимбелин взваливает вину за все происшедшее на королеву, умершую в пароксизме безумия, - разве объективно Цимбелин не пренебрег ради королевы и ее сына благополучием не только своей семьи, своих близких, но и всего государства, оставшись глухим к голосу чести и благоразумия, жадно внимая злым наветам жены, действуя в ущерб своим родным, близким, всему государству?

Общее в "Цимбелине", "Зимней сказке", "Буре" - знаменательная роль Времени. В "Цимбелине" проходит двадцать лет с того дня, как были похищены Гвидерий и Арвираг; в "Зимней сказке" - шестнадцать лет со дня мнимой смерти Пердиты и Гермионы до их чудесного воскресения; приблизительно столько же времени проходит и в "Буре" с того дня, как Просперо и Миранда-младенец были отданы злыми людьми на волю разъяренной стихии. Вопреки широко распространенному взгляду, Время не сглаживает зла, Время не прощает. Зло не исчезает бесследно, оно принимает лишь другие формы. Сила содеянного зла со временем не только не ослабевает, напротив - оно обретает еще большую крепость и большую жизнеспособность. Зло образует различные формации, оно размножается, продолжая свое существование в различных воплощениях. Как брошенный в воду камень образует бесконечное множество кругов, так и сотворенное зло влечет за собой бесчисленные последствия. Это - лейтмотив греческой трагедии, с той разницей, что мойра Шекспира не обитает в недоступных людям эмпиреях, а составляет плоть от плоти сложных и многообразных человеческих отношений. Малые проступки могут повлечь за собою великие преступления, большие заблуждения - малые, подобно тому, как один образ множится в осколках разбитого зеркала. В последних пьесах Шекспира виновник не противопоставляется жертве, как в его больших трагедиях: дочери - Аиру, Клавдий - Гамлету, Яго - Отелло. В "Цимбелине" Беларий - жертва несправедливого обвинения, но и он сам - виновник похищения детей Цимбелина.

Постум - жертва тиранического поведения Цимбелина, но не он ли замыслил гибель Имоджены? Цимбелин сам считает себя жертвой корыстолюбия и эгоизма королевы, но не он ли повинен в страданиях своих близких?

В этом сложнейшем переплетении человеческих судеб, в этой неразрывнейшей зависимости и взаимообусловленности человеческих существований неизмеримо труднее разобраться, чем в судьбах Гамлета, Лира, Отелло, Макбета, Тимона, Антония. Где же искать истину, как найти правых и виноватых, как выделить из всей этой сложности зерно подлинно человеческих отношений? В предыдущих трагедиях мы свыклись с равномерным распределением света и тени, а тут какой-то неясный, колеблющийся сумрак, в котором одна только Имоджена озарена ярким немигающим светом.

Если нет виноватых, то кого же прощать? Если нет зла, то с чем же мириться? Если истина в том и состоит, что в отношениях людей добро и зло сцеплены так крепко, что невозможно оторвать одно от другого, стало быть, борьба со злом бессмысленна и не лучше ли подчиниться исконному закону человеческой судьбы?

Могут сказать, что нравственное чувство зрителя "Цимбелина" полностью удовлетворяется карой, постигшей злую королеву и Клотена. Но если внимательно проанализировать поведение этих персонажей, их роль и значение, то окажется, что сами по себе они не являются творцами злых дел. По крайней мере, ни один из гнусных замыслов обоих не осуществляется. Планы королевы расстраивает придворный врач Корнелий, планы Клотена - его внезапная смерть. Что же касается их влияния на Цимбелина, то даже и тут их вина значительно меньше вины его самого.

Рассмотрим отдельные звенья всей цепи неправедных и злых деяний, зрелище которых проходит перед нашими глазами.

Двадцать лет назад царедворец Беларий, мстя Цимбелину за горькую обиду, похитил его сыновей. Британский престол лишился законных наследников. Занять этот престол мог по праву сын второй жены короля, Клотен. Чтобы не прервать свой род, Цимбелин вынужден выдать свою дочь за Клотена. В этом заинтересована королева, и она всеми силами и средствами помогает королю в осуществлении этого плана. Муж Имоджены изгоняется из пределов государства. В разлуке с любимой женой, в разлуке, порождающей сомнения и недоверие, его обманывает лукавый Иахимо. Постум осуждает Имоджену на смерть, и последняя лишь чудом избегает гибели и позора. Таков объективный ход событий, из которого становится совершенно очевидным, что Цимбелин, по имени которого и названа пьеса, несет на себе, так сказать, всю "нагрузку" трагических событий. Но субъективное отношение самого Цимбелина к событиям, в центре которых он находится, не отражает этого объективного процесса. В этом отличие его от Леонта ("Зимняя сказка"), в этом отличие "Цимбелина" и от "Бури", в которой Просперо, пользуясь магическим жезлом, восстанавливает равновесие между субъективным сознанием людей и объективным смыслом событий, участниками которых они являются.

После того как Цимбелин в заключительной реплике в конце пятого акта выражает согласие платить требуемую Римом дань, несмотря на победу британского оружия, мы вправе спросить: какие важные государственные соображения руководили им, когда он пошел на разрыв с могущественным римским Цезарем? Мы еще раз перечитываем первую сцену третьего акта, в котором так торжественно звучат патриотические речи королевы и ее сына. Действительно ли они продиктованы искренней любовью к родине? Но кого во дворце Цимбелина не обманул жар их речей! Кто не рукоплескал этой выразительной апологии древних прав британского народа! На самом же деле это были фальшивые речи. Гренвиль-Баркер^* правильно характеризует позицию Клотена перед римским посольством:

^* (Op. cit.)

"Клотен производит немало шуму на приеме римского посольства. Как мог допустить Цимбелин на свой совет такого болвана? - протестуют некоторые критики. Но при таких дворах, как двор Цимбелина. любой забияка с громким голосом, пользующийся благоволением короля, может позволить себе сказать: "Да что тут толковать! Мы лани платить не будем!" Несмотря на возможные последствия, он привлечет немало сторонников. Что ему Рим? Когда же дойдет до дела, то Клотены покажут пятки, как и тот трусливый вельможа, которого Постум встретил на поле сражения" (3-я сцена V акта).

"Клотены, - продолжает Гренвиль-Баркер, - в какую бы эпоху они ни жили, в эпоху Шекспира или Цимбелина, стремятся только к своей личной выгоде. Вряд ли это комический характер".

Королевой и Клотеном, когда они старались втянуть Цимбелина в военную авантюру, руководили исключительно эгоистические мотивы. Успешный исход войны для Британии укрепил бы положение королевы и ее сына в государстве, увенчал бы Клотена воинской славой, дал бы ей больше власти и могущества. Между тем, как видно из заявления Цимбелина в последней реплике пятого акта, Британия в то время не была заинтересована в разрыве с Римом. Ход сражения показал, что Британия еще слишком слаба для того, чтобы отважиться выступить против римской державы: армия была разбита в первом же сражении, и лишь благодаря "чуду" (именно о "чуде" говорят действующие лица как о единственно решившем исход битвы) удалось сдержать натиск римских легионов и полонить их военачальников. Но Рим не так легко примирился бы с потерей своей колонии. В ответе Люция Цимбелину (V, 5) звучит железная воля Цезаря:

 "Взвесь, государь, превратности войны; 
 Случайность помогла тебе сегодня"*.

^* (Перевод мой. - В. У.)

Ни Цимбелин, ни Британия не были заинтересованы в распре с Римом; еще не наступило время сбросить оковы и добыть себе оружием свободу и независимость. При всеобщем молчаливом одобрении Цимбелин, не кичась своей победой и трезво оценивая свои силы и силы Августа, подчиняясь как мудрый правитель исторической необходимости, заявляет:

 "Прекрасно, 
 С мира мы начнем. Хоть победили мы, 
 Покорны все ж мы Цезарю, а также
 Державе римской, обещая впредь
 Платить ей дань обычную, как прежде. 
 Мы отказались эту дань вносить
 По злому наущенью королевы, 
 Но праведное небо поразило
 Ее и сына тяжкою десницей"*.

^{Перевод мой. - В. У.}

Только теперь, когда начали распадаться отдельные звенья злонамеренных деяний, Цимбелин понял, в какую бездну толкала его слепая любовь к женщине, злоумышлявшей против него, его семьи и государства.

Военная линия в "Цимбелине" не только сценическое средство, помогающее свести вместе всех повинных и неповинных в страданиях Имоджены и Постума, вскрыть и показать бессмертную мощь подлинно человечного. Война - испытание для государства и для отдельных людей. Она показала, что Британия Цимбелина не обладает той нравственной силой, которая составляет основу единства и сплоченности народа, выступающего против могущественного врага. Люди должны прежде всего очиститься от скверны, осудить и осознать неправоту своего поведения по отношению к окружающим, подняться на светлые вершины человечности. Это первый урок военных испытаний. Забвение всего личного, способность к самопожертвованию, смелость и отвага, бесстрашие, жертвенная помощь другим, - война за независимость отчизны вызывает эти высокие качества человеческой души, заслоняемые суетной повседневностью. Мы не видим на поле сражения Клотена, да и не могли бы его видеть там. Но мы видим Иахимо, этого "гуляку праздного", ранее легкомысленно посягнувшего на святую святых человеческих отношений, на веру человека в человека. Но мы видим Постума, который был заражен неверием Иахимо; теперь он проявляет высокий героизм. Мы видим, наконец, обоих сыновей Цимбелина, Гвидерия и Арвирага, этих новых людей, чье глубокое патриотическое чувство воспитано в иной среде, резко отличающейся от среды Цимбелина и его окружающих. Гвидерий и Арвираг - вот, собственно, те люди в Британии, которые являются подлинными ее спасителями, истиннейшими и вернейшими ее сыновьями, ее надеждой на будущее. И то обстоятельство, что эти юноши и их воспитатель Беларий решили войну с Римом в пользу Британии, вовсе не является чудом. Британия может вверить свою судьбу не таким политическим авантюристам, как королева и Клотен, не Цимбелину, личные интересы которого для него выше, чем интересы семьи, близких, всего государства, а людям, не затронутым тлетворным действием среды, порождающей Иахимо и Цимбелина, заражающей своим ядом и Постума, - людям чистой души, неукротимой энергии, глубокой веры в человека. В этих людях - будущее страны, будущее человечества.

Путь от "Цимбелина" к "Буре" проходит через "Зимнюю сказку". Раскаявшийся и покаявшийся Леонт мог думать, что он искупил свои проступки тем, что раскаялся и покаялся. Он был убежден, что слезы и молитвы, ежедневные посещения могилы погубленных им жены и сына являются достаточной искупительной жертвой. Так казалось самому Леонту, так склонны были думать и окружающие его - добросердечная Паулина,Камилло. Но, несмотря на это раскаяние, на покаяние, волны, поднятые на житейском океане делами Леонта, продолжают бушевать. Старого Антигона ждет зверь, который растерзает его на безлюдных берегах Богемии; маленькую Пердиту, спасшуюся чудом, ждут тяжкие испытания в жизни; судьба сына Поликсена брошена в то же бушующее море. Множество людей, никогда не бывавших в Сицилии, никогда не знавших Леонта и его семейной трагедии, роковым образом вовлекается в водоворот событий. Такова логика жизни, такова логика Времени, которое выступает в этой драме не только как сценический приём, не только ради оправдания длительного периода, протекшего между третьим и четвертым актами, но и как действующее лицо. Время - Немезида, стоящая на страже и выжидающая момента, когда можно будет произнести приговор над человеческими поступками. То, чего не могли сделать люди, окружавшие Леонта, робкие и бессильные перед сокрушающей мощью тирании, довершает само Время.

В этом плане "Зимняя сказка" есть в подлинном смысле драма воздаяния. Не драма примирения, как в этом хотят уверить нас буржуазные шекспироведы, не драма прощения, - нет, это драма, настоенная на глубокой и неутолимой ненависти ко злу, на ненависти, которая не знает ни малейших колебаний, которая не идет на уступки, подобно тому как могут итти на уступки отдельные люди - Камилло, Поликсен.

Характерной для всех трех пьес последнего периода является отсрочка возмездия. В то самое время как Леонт предается раскаянию и все окружающие забывают о его действиях, в то время как у отдельных людей гаснет ненависть и тускнеет память о совершенном зле, Время готовит где-то в глухой деревушке далекой, баснословной Богемии возмездие за совершенное.

В чем сущность возмездия в "Зимней сказке", в "Буре"? Не гибнет Пердита, потому что не может погибнуть доброе и прекрасное, как не гибнет и Гермиона, хотя в течение шестнадцати долгих лет она считалась погибшей. Гермиона - это символ неумирающей красоты и величия жизни, оцепеневшей посреди страшного холода и неуюта человеческого общества; Пердита - символ цветущей юности.

Гермиона и особенно Пердита - вот возмездие за страшные деяния Леонта, возмездие высокого нравственного порядка, великая нравственная победа над злом. Это победа великих законов жизни над беззаконием, лежащим в основе бесчеловечных людских отношений. Это победа жизни над смертью, над разрушением, над уничтожением. Что такое Гермиона, как не символ нетленного существования лучшего, что есть у человечества? Для злых и порочных людей она как бы умерла, но она в то же время жива в силу бессмертной красоты своей человечности. Поэтому-то на глазах людей, бывших свидетелями и даже невольными участниками замыслов и деяний Леонта, она воскресает, возрождается в двойном образе: в образе находившейся много лет в оцепенении супруги тирана Леонта и в образе своей дочери Пердиты, которая недаром так похожа на свою мать.

Леденящая зимняя стужа. Бушует и неистовствует вьюга. По заметенным снегом полям бродят голодные хищники. Но маленькое, беззащитное человеческое существо, бездомное и одинокое, находит свою дорогу в этот бесприютный мир сквозь снег и бурю, сквозь стужу и непогоду, потому что таков незыблемый закон существования, торжествующий над неистовством злобных стихий. И большая Гермиона, возрождающаяся к жизни благодаря глубокой человечности Паулины, и маленькая "потерянная" Пердита, согретая лаской и участием простых людей, - все они вместе утверждают торжество извечных законов человеческого существования.

Закон жизни торжествует над беззаконием людей, обуреваемых низкими страстями. Закон жизни торжествует над попытками людей нарушить могучее течение жизни.

Вот в чем смысл, вот в чем значение воздаяния, постигающего Леонта и ему подобных.

Если бы "Зимняя сказка" являлась одним из выражений примирения со злом, резиньяции, то факта раскаяния Леонта было бы вполне достаточно, чтобы завершить повесть о происшедших во дворце сицилийского короля потрясающих событиях. Но для Шекспира раскаяния Леонта оказалось недостаточно. Шекспир не принял покаяния Леонта, не примирился с обливающимся горькими слезами Леонтом, как примирилась с ним простосердечная Паулина, а позднее честный царедворец Камилло. Нет, он ведет рассказ дальше, и, хотя мы долгое время не видим и не слышим Леонта, мы ощущаем незримое присутствие его - не того Леонга, который раскаялся, а Леонта, деяния которого обусловили страдания множества людей.

Если внимательно вдуматься в отношения действующих лиц к Леонту в период покаяния, станет ясным и очевидным, что даже и они не принимают его покаяния. Пятый акт. Прошло много лет с тех пор, как своеволие и тирания Леонта поставили под угрозу драгоценные человеческие жизни. Долгие шестнадцать лет переживает Гермиона свой позор и бескрайное одиночество. Почему же Паулина не сказала правды о Гермионе до того, как в царском дворце появилась Пердита? Та самая сердобольная Паулина, которая, видимо, так искренне сочувствовала горю Леонта?

В первоисточнике "Зимней сказки", в рассказе Роберта Грина, оклеветанная Баллария (у Шекспира - Гермиона) умирает. У Шекспира она умирает только для Леонта, в действительности же она продолжает жить, скрытая от его глаз и от глаз всех других людей. Но даже и в этом случае мы могли бы допустить, что, уверившись в чистоте душевных помыслов Леонта, Паулина откроет живую Гермиону и таким образом внесет покой в смятенную душу кающегося. Почему же Шекспир не допустил ни того, ни другого? Гермиона не умерла, но она и не открылась - до того дня, когда наконец "потерянная" Пердита не появилась в родительском доме.

Паулина, как мы видим в последнем акте, не склонна верить в покаяние Леонта и тем менее простить ему содеянное. Для него она продолжает оставаться постоянным живым укором. Прошлое не должно быть предано забвению, прошлое не может быть прощено. Нет прощения за страшные дела. Прошлое возникает вновь и вновь, - вот в чем глубина и горечь возмездия. В "Зимней сказке" прошлое возникает в торжестве всепобеждающего духа жизни. Гермиона осталась жить, хотя она могла и умереть; Пердита спаслась от страшной смерти, хотя Леонт готовил ей гибель на далеких, безлюдных берегах. "Торжество времени" Грина, этот пассивный фактор, на который люди привыкли надеяться сложа руки, сменяется у Шекспира фактором воли. Недаром у Шекспира действует Паулина, которой у Грина нет.

В последнем акте, при встрече, столь чудесной и неожиданной, столь многозначительной, мужа и жены, родителей и детей, бывших друзей, мы живо ощущаем, что именно те, кто пострадал наиболее тяжко, не произносят слов прощения Леонту. Молчаливый поцелуй и объятье - вот все, что Гермиона дарит Леонту, но она не говорит ему ничего. Зато она обращается к своей дочери. Пердита не произносит ни одного слова. Паулина, в свою очередь, вновь напоминает о своем муже, старом Антигоне, орудии неистовства Леонта. Гермиона в своем обращении к чудесно спасшейся дочери вновь и вновь напоминает о чудовищном поступке мужа:

 "Поведай мне, дитя мое, где жизнь
 Ты сохранила, где была так долго
 И как нашла дворец отцовский ты?"*

^* (Перевод мой. - В. У.)

Восстановить прошлое во всем его ужасе возможного совершения, глубоко и тяжко ранить воспоминанием о страшных последствиях преступления, о том, что могло бы статься, если бы действительно злая воля добилась своего, и в то же время представить то, что могло быть погублено, разрушено, уничтожено, не разрушенным, не уничтоженным, а, наоборот, в высшем расцвете жизненной мощи, всепобеждающей жизненной силы, силы красоты, силы добра, человечности, - в этом высшая мера воздаяния за преступление против человека, против человеческого.

Но ведь в этом - вся история человечества, вся бесконечная история борьбы добра со злом, прекрасного с уродливым, света с тьмой, гнета со свободой!

Мы должны со всей решительностью поставить проблему нашего, человеческого отношения к тому, что совершается в "Зимней сказке". Необходимо совершенно четко отделить субъективное от объективного в подходе к нравственной оценке поступков действующих лиц.

Может простить Леонту Гермиона: она обрела самое дорогое для себя - потерянное дитя; может простить Камилло в радостном сознании, что замышленное зло не осуществилось, что когда-то удалось спасти Поликсена, а вот теперь - две молодые жизни, Пердиты и Флоризеля; может простить Паулина, счастливая тем, что присутствует при осуществлении великого союза двух жизней, чудесно сохранившихся для незабываемой встречи; могут простить Автолику старый крестьянин и его сын, так как их ждут большие радости, неожиданные и вследствие неожиданности тем большие и поглощающие. Для людей, потрясенных радостью, прошлое, как бы оно ни было тяжко, покрывается забвением. Чтобы полнее насладиться нежданной радостью, люди отказываются от мыслей о своих прежних страданиях и горестях. Так именно и поступают все жертвы деяний Леонта, прямые и косвенные.

Но объективная нравственная оценка всего совершающегося в драме "Зимняя сказка" отвлекается от субъективных ощущений действующих лиц. Объективный критерий, с которым подходят читатель, зритель к драме, сбрасывает со счетов субъективные эмоции, как бы ни была трогательна безмерная радость встречи людей, разлученных злой волей. На дне чаши, в которой пенится радость жизни, ясно виден осадок горечи. Нельзя предать забвению ужасное прошлое людей, хотя теперь они с такой любовью и участием смотрят друг на друга; нельзя произнести слово прощения преступнику; нельзя считать искуплением бесконечной вины Леонта его шестнадцатилетнее покаяние. Поддаться этому влекущему искушению, слиться с Гермионой, Пердитой, Камилло, Поликсеном и Паулиной в чувстве всепоглощающей радости обретения - значит тем самым оправдать все действия Леонта.

Да, конечно, зритель также испытывает чувство огромной радости, но это чувство вызвано не самой встречей людей, разлученных друг с другом. Это чувство вызвано великим сознанием, что победили жизнь" любовь, красота, добро. Оно вызвано сознанием того, что никакие темные силы не в состоянии побороть лучшее, что есть в человеке, в человечестве. Перед ним - Пердита, это невинное дитя, сосуд всего чистого и прекрасного, это временно потерянное для человечества воплощение добра и красоты, временно потерянное и обретенное. Так всегда, на протяжении всей своей истории и борьбы, человечество временно утрачивало и вновь обретало свои вечные идеалы, на которых только и зиждется человеческое существование. Перед ним - Гермиона, точно так же "потерянная" для всех и вновь возродившаяся, этот символ не тленной красоты жизни.

Подумать только, что эти два существа, гордость и надежда человечества, могли погибнуть, одна - едва распустившийся цветок, другая - в полном расцвете своей человечности! Нет, не забывать, вечно помнить об этом, воскрешать и восстанавливать в своей памяти те страшные минуты, когда необузданная, злая, звериная воля человека посягнула на жизнь Гермионы и Пердиты! Помнить и ненавидеть зло и свершителей зла, не мириться с существованием зла, вести с ним неукротимую борьбу до полной и окончательной победы над ним!

В "Буре" Шекспир покажет, как человек активно выступает против зла и обезоруживает его. Как и в "Зимней сказке", в "Буре" нет места забвению, всепрощению. Но и в "Зимней сказке" люди, стоящие по ту сторону зла, не складывают рук перед кажущейся неизбежностью. Каждый из них ведет борьбу своими средствами. Дельфийский оракул только наметил основные контуры будущего, и вот Паулина скрыла и сохранила жизнь Гермионы; на протяжении шестнадцати лет она мужественно и упорно поддерживала в жертве насилия Леонта бодрость духа и веру в лучшее будущее. Да и Гермиона (об этом она сама говорит своей дочери в последней сцене) мужественно и упорно несла крест позора и одиночества, ожидая мгновенья, когда обретет свою дочь. Ту же внутреннюю силу и мужество мы видим у Флоризеля - юноши, чистого сердцем и помыслами, который пренебрегает происхождением, богатством, троном, жертвуя всем этим для Пердиты. И в этом точно так же выразилась активность Людей, стоящих по ту сторону зла; благодаря мужеству и упорству Флоризеля Пердита могла стать рядом с матерью как живое воплощение вечно живого, прекрасного, подлинно человечного.