1

В королевскую резиденцию Эльсинор приходит бродячая труппа Полоний приглашает ее во дворец, полагая, что театральное зрелище развлечет принца, впавшего в мрачную меланхолию, граничащую с безумием. Гамлет радостно встречает актеров. Он любит искусство" глубоко понимает его и, в отличие от пошлого царедворца, знает, что оно не пустая забава, а одна из первейших потребностей человека. Ему в труднейшее время его жизни оно особенно необходимо. Он сразу же просит одного из актеров прочитать монолог из старинной трагедии. Декламируя рассказ о гибели Трои, актер проникается искренним волнением. Это замечает даже Полоний: "Смотрите, ведь он изменился в лице, и у него слезы на глазах..." (II, 2; здесь и дальше цитаты из "Гамлета" даны в переводе М. Лозинского).

В монологе говорится о событиях, происходивших двадцать пять веков тому назад, но актер и слушающий его Гамлет переживают их так, как если бы они касались их самих. Такова сила искусства: давно прошедшее, образы, созданные воображением художника, оно делает вечно живыми. Волнение Гамлета понятно: в монологе, исполняемом актером, говорится о том, что переживает сейчас он. Но почему актер, в жизни которого нет ничего схожего с тем, что он играет, потрясен не меньше принца? Эта способность художника жить чужой болью поражает Гамлета и он, оставшись наедине, задается вопросом: почему лил слезы актер:

 Из-за Гекубы! Что ему Гекуба, 
 Что он Гекубе, чтоб о ней рыдать? 

 (II, 2)

А что нам Гамлет? Почему вот уже много поколений так волнуются его судьбой, спорят о его личности? Почему это создание творческой фантазии Шекспира вошло в нашу жизнь, и мы думаем о давно умершем, может быть никогда не существовавшем датском принце, как о живом человеке, чьи страдания для нас не безразличны? Ведь время шекспировского Гамлета для нас такая же отдаленная древность, как для него Троянская война, и все же история датского принца волнует нас, как его трогала судьба несчастной Гекубы.

Почему?

Потому что гений Шекспира сделал историю ничем не примечательного, легендарного Гамлета одной из самых глубоких трагедий человеческого духа, наделил героя мыслями и чувствами, общими для многих людей. Недаром Белинский воскликнул: "Гамлет!., понимаете ли вы значение этого слова? - оно велико и глубоко: это жизнь человеческая, это человек, это вы, это я, это каждый из нас, более или менее, в высоком и смешном, но всегда в жалком и грустном смысле..."

В жестокую средневековую легенду о кровавой мести Шекспир вложил богатейшее содержание, наполнил ее глубокими раздумьями о жизни и смерти, о добре и зле, о силе и слабости человека, о борьбе разума и справедливости против зла, царящего в мире.

"Гамлет" справедливо считается одной из самых философских трагедий - не только Шекспира, но и всей мировой литературы. Но это не трактат, а произведение искусства, и философия выражена не в логических формулах, а в борьбе и переживаниях героев - в первую очередь Гамлета.

"Гамлет" - произведение философское, но не дидактическое. В нем нет прямого урока, легко укладывающегося в заповеди. Вопросов здесь поднято много, но выражены они так, что уже много поколений критиков не могут прийти к согласию относительно сути этих вопросов и того, как они решены в трагедии. Многое, может быть даже большая часть из того, что написано о "Гамлете", представляет собой рассмотрение не самой трагедии, а вопросов, поднятых ею. А так как вопросы эти затрагивают коренные проблемы бытия, то критика "Гамлета" превратилась в один из разделов философии и общественной мысли, где все существующие направления под видом разбора пьесы Шекспира предлагают ту или иную систему мировоззрения, приписывая ее авторство Шекспиру.

Признаться, соблазн велик. Вероятно, его невозможно избежать. И все же, если и я погрешу в этом, то лишь невольно, ибо моя цель скромнее: я просто хочу понять, что говорит Шекспир своей трагедией.

Центральная проблема сформулирована самим героем: "Быть или не быть - таков вопрос..." В чем же вопрос?

Как и другие великие творения Шекспира, "Гамлет" произведение "многослойное". Семья, любовь, дружба, общественные отношения, долг, месть, верность - все эти темы органически входят в сюжет. Многие сюжетные мотивы трагедии те же, что и в хрониках Шекспира. Там мы тоже встречали конфликт между королем-узурпатором и его противниками, стремящимися восстановить законность и порядок. Это есть и в "Гамлете", который при желании можно рассматривать как политическую трагедию.

С таким же правом можно рассматривать "Гамлета" как произведение, имеющее в основе нравственную проблему - месть. Эта тема даже более отчетливо вырисовывается в ходе действия, чем тема политическая, ибо конкретная задача, стоящая перед героем, как известно, заключается в мести Клавдию, убившему отца Гамлета.

Но политическая и этическая темы, как и другие моральные проблемы, занимающие более или менее значительное место в пьесе, не составляют существа ее трагизма, хотя и сопричастны ему. Все они лишь производные от главной темы: "Быть или не быть". Вопрос этот возник у Гамлета от сознания общественной несправедливости, от острого чувства морального упадка всех окружающих.

Мы знакомимся с героем уже тогда, когда ему ясно, что жизнь страшный кошмар. Потрясенный открывшимися ему ужасами жизни, он задумывается над тем, стоит ли жить, - это и делает трагедию философской.

Трагедия героя имеет социальные корни. Но "Гамлет" не социальная трагедия в том смысле, в каком ею являются произведения, где средоточием конфликта служат общественно-политические вопросы. Будь это так, существо трагедии сводилось бы к теме борьбы против неправедной власти Клавдия и претензиям Гамлета на престол, как и трактовали пьесу те, кто искал ключ к ней в сюжете. Но в том-то и дело, что внешнее действие обретает значительность лишь в той мере, в какой оно связано с душевным состоянием героя.

"Гамлет" бесспорно пьеса, обладающая яркими театральными достоинствами и подлинным драматизмом действия. Но только игнорируя действительное содержание трагедии, можно думать, будто интерес ее определяется тем. осуществит или не осуществит герой задачу мести. Как и сам герой, зрители и читатели все время отвлекаются от вопросов, связанных с этим. Нас волнует не то, что происходит при дворе датского короля, а то, что происходит в душе Гамлета. Сила художественного гения Шекспира и проявилась в том, что мысли и чувства героя он сделал для нас более значительными, чем внешние обстоятельства его судьбы. Мы соотносим суждения героя не только с данными конкретными обстоятельствами, а со всем тем, что мы знаем о жизни вообще.

В средневековой саге и в дошекспировской трагедии о Гамлете средоточием интереса было - как поступит герой; у Шекспира важно и значительно - что думает герой. Поэтому пресловутая проблема медлительности Гамлета эстетически не существует. Напрасно ломали копья критики, пытаясь объяснить, почему Гамлет медлит с осуществлением мести. Когда мы читаем или смотрим трагедию на театре, этот вопрос не возникает перед нами. Мы видим не медлительного героя, а героя деятельного, но не в том смысле, в каком некоторые критики хотят "реабилитировать" Гамлета, представив его волевым и активным во внешних действиях. Деятельность Гамлета протекает главным образом в сфере мысли, здесь он активен более всего, это делает трагедию произведением философским в подлинном смысле слова.

Без внешнего действия трагедии и поступков героя не было бы жизненной основы шекспировского реализма. Но этот реализм проявляется не столько в обрисовке условий, окружающих героя, сколько в изображении его духовной драмы. Правда, в новейшей критике были попытки доказать, что трагедия не выдерживает проверки критериями реализма. Но так могли рассуждать лишь те, кто понимает реализм примитивно.

Жизненная правда трагедии подтверждается не формальными доказательствами, а той силой, с какой она захватывает нас, пробуждая живые отклики в наших душах. Больше всего это достигается тем, что каждый невольно отождествляет себя с героем. Истина его переживаний не нуждается в доказательствах. Мы чувствуем ее сердцем.