Тюдоровская историографическая традиция

Если оставить в стороне некоторые более ранние произведения, к примеру жизнеописание короля Генриха V, созданное в XV в. приглашенным в Англию итальянцем Тито Ливио, то создание новой историографической школы следует отнести ко времени правления первых двух Тюдоров.

Эта "школа" формировалась под влиянием двух течений европейской исторической мысли: гуманистического и реформационного^*. Первое из них было в XVI в. наиболее ярко представлено Макиавелли и Боденом, второе - Меланхтономи Иоанном Слейданом. Макиавелли первым обосновал тезис о важности истории для политической теории и практической политики. Он высказал удивление по поводу того, что охватившая его современников страсть обзавестись каким-нибудь древним "актиком" не сопровождается подобным же интересом к античной историографии, а между тем в ней заключено огромное количество сведений по вопросам государства и права, управления и судоговорения, ведения войны и регулирования мира. Современные государи, магистраты, юристы, военачальники терпят громадный ущерб от того, что это богатство не используется для практических нужд. В указанных областях классическая древность выработала схемы и методы, которые могут служить образцом для всех времен. Поскольку люди по своей природе не меняются (история повторяется!), история способна принести практическую пользу. Однако наибольшую ценность исторические знания все же имеют для нужд практической политики, поэтому они необходимы прежде всего тем, кто вершит ее. Цель истории, таким образом, - в извлечении полезных уроков, обучении на примерах прошлого искусству политики^**.

^* (Dean L. E. Tudor Theories of History Writing. University of Michigan Contributions to Modern Philology, 1947, p. 3 ff. )

^** (Gilbert F. Machiavelli an Guicchiardini. Princeton, 1965, p. 218 f. )

То, что у Макиавелли было лишь намечено, получило развернутое обоснование в труде Жана Бодена "Метод для легкого изучения истории" (1566). Согласно Бодену, главное назначение истории также заключается в том, чтобы служить политике. Она должна помочь раскрытию сущности и функций государства, указать на то, что ведет его к расцвету, а что - к упадку. По мнению Бодена, изучение всемирной истории дает возможность сделать точные заключения относительно управляющих человеческим обществом законов, которые должны служить основой для учреждения в данных условиях лучшей формы правления^*.

^* (Bodin J. Op. cit., p. 15. )

Значительное влияние на историческое мышление XVI в. оказала и Реформация. Мы уже отмечали причины, обусловившие глубокий интерес Реформации к историческому прошлому. Среди них на первом месте был интерес к раннему христианству. Неудивительно, что и на ниве историографии Реформация выступила преемницей и продолжательницей исторических воззрений Августина Блаженного. Так, протестантские историки полностью разделяли его идеал христианского правителя и стремились превратить историю в своего рода зерцало для государей. Протестантские историки вслед за Августином делили всемирную историю в соответствии с "четырьмя монархиями", которые будто бы предсказаны пророком Даниилом как предшествующие концу мира. Наконец, и что самое важное, они использовали историю для доказательства решающей роли провидения в делах человеческих. В итоге и для Реформации история приобрела самостоятельную ценность - наряду с теологией. И церковная и гражданская история признавались ею лучшими наставницами, поскольку и та и другая учили политическим и моральным добродетелям. Характерно, что в этом каноне нашло свое место и античное наследие. Языческие историки выяснили, как возникли большие государства и по каким причинам они переживали кризис и упадок. Их труды содержали также предписания сословиям и властям, которыми государство скреплялось и сохранялось. Особое внимание обращали историки-протестанты на социально-охранительную функцию истории, которая показывает, какие опасности проистекают из попыток изменить правительство и насколько заговоры угрожают его существованию. Очевидно, что между гуманистическим и реформационным течениями исторической мысли было немало общего, и это естественно, если иметь в виду, что последнее в значительной степени сформировалось на почве гуманизма и благодаря распространению возрожденной классической образованности. Вместе с тем нельзя не заметить, что указанные течения кардинально различались в подходе к основной проблеме исторического повествования - к истолкованию причинно-следственных связей.

Вкратце это различие можно сформулировать следующим образом: если обычно гуманисты рассматривали провидение как "последнюю", "конечную" причину исторических перемен и поэтому почти никогда к его помощи не прибегали, будучи поглощены поисками менее глубоких, т. е. чисто человеческих, причин исторических событий, историки-протестанты рассматривали божий промысел в качестве универсального, постоянного, вездесущего фактора исторических перемен, первопричины, проявляющейся во всех исторических событиях - больших и малых. Естественно, что в восприятии английских историков и хронистов XVI в. указанные два течения исторической мысли оказывались чаще всего нерасчлененными, смешанными: гуманистическое видение предмета истории сопровождалось протестантским истолкованием событий и т. п. Яркой иллюстрацией этой специфики тюдоровского исторического мышления может служить трактат Томаса Бландевиля "Истинный порядок и метод писания и чтения истории" (1574). В нем автор объединил переложение (с итальянского) сочинений Франческо Патрицци и Аконтио Тридентио^*. Одно из них содержало преимущественно гуманистическую философию истории, второе отражало преимущественно воззрения церкви на тот же предмет. В результате судьба человека, к примеру, оказывалась, с одной стороны, зависящей от внешней силы, прежде всего божественного предопределения, с другой стороны - от внутренних факторов, характера "актеров". Можно, однако, усомниться, заметил ли кто-либо из современников несовместимость позиций указанных авторов, превратившихся по воле Бландевиля в "единомышленников"^**.

^* (The True Order and Method of Writing and Receding Histories. H. G. Dick (Ed.).- "Huntingdon Library Quart.", 1940, v. III.)

^** (Ibidem. )

У истоков тюдоровской исторической традиции стоит основатель династии Тюдоров - Генрих VII (1485-1509). Он не только превратил писание истории в предмет особой государственной важности (предприняв шаги к написанию угодной династии истории Англии), но и заложил краеугольные камни того исторического мифа, который разрабатывался и совершенствовался в трудах нескольких поколений английских историков "тюдоровского века". Ядро этого мифа составили две идеи: 1) Генрих, граф Ричмонд (впоследствии Генрих VII) - богом призванный спаситель Англии от власти кровавого тирана Ричарда III, соединивший по воле провидения (своим браком с Елизаветой, наследницей дома Йорков) вечным союзом враждовавшие дома Ланкастеров и Йорков и положивший конец раздорам и смутам, столь долго терзавшим страну; 2) Тюдоры олицетворяют восстановление у власти национальной (древней британской) династии (в противовес пришельцам-англосаксам), поскольку они ведут свою родословную от прямых потомков легендарного короля Артура. Недаром же Генрих VII назвал своего первенца Артуром. Таким образом как бы утверждалось "двойное право" Тюдоров на престол (воля провидения и восстановление на троне древней династии)^*.

^* (Greenlaw E. A. Studies in Spencer's Historical Allegory. Baltimore, 1932, p. 12 ff. )

Воплотить эти идеи в "Историю" Англии Генрих VII поручил итальянцу Полидору Вергилию, прибывшему в 1501 г. в Англию с папским поручением и оставшемуся здесь на долгие годы. Ему был открыт доступ ко всем государственным бумагам и архивам (сама потребность в которых свидетельствовала о приверженности гуманиста к документированным фактам). Первая из названных идей была почти полностью реализована Вергилием, осветившим период истории от низложения Ричарда II вплоть до битвы при Босворте (1399-1485) в нужном для заказчика духе. Менее повезло второй идее - оказаться на одном генеалогическом древе с королем Артуром. "История Апглии" Вергилия, написанная на латинском языке, не была опубликована вплоть до 1534 г. (полностью "История" завершена в 1551 г. и доведена до 1538 г.). Когда же она увидела свет, то оказалось, что Вергилий поставил под сомнение не только связь Тюдоров с древней британской династией, но - что самое важное - историчность всего рассказа о происхождении этой династии^*.

^* (Hay Denys. Polydor Vergil: Renaissance Historian and Man of Letters. Cambridge, 1962. )

Это обстоятельство возмутило многих английских антикваров, они выступили в защиту историчности полюбившейся им легенды и обрушились на "пристрастие" чужеземца, оказавшегося столь неблагодарным по отношению к гостеприимной стране. Тем не менее "История Англии" Вергилия в значительной степени повлияла на дальнейшее развитие английской историографии. Не только ее материалом, но главное - способом истолкования фактов воспользовались все последующие составители хроник в Англии. Вергилию больше всего был обязан Эдуард Холл - автор первой "проблемной" исторической хроники, известной под названием "Союз двух благородных и достославных родов Ланкастеров и Йорков" (1548)^*. Во многих случаях ее текст является простым переводом латинского текста Вергилия, однако Холл ни разу на это не указывает. Он переводит "кредо" - "я думаю", разумеется, без кавычек. Иногда в порыве добросовестности Холл пишет: "некоторые историки полагают", "думают". Однако и в таких случаях речь идет только о Вергилии, упомянуть которого он не решается по причине глубокой одиозности его имени. "Проблемной" эту хронику можно назвать не только потому, что она освещает вполне определенный и завершенный период - от низложения и убийства Ричарда II до начала правления Генриха VIII Тюдора, но прежде всего потому, что все события этого периода рассматриваются автором под одним углом зрения: насколько благотворным было для Англии воцарение Тюдоров, в какой мере оно было предопределено божественным провидением и подготовлено всеми событиями того времени. В этом смысле Холл действительно явился первым английским хронистом, занявшимся интерпретацией событий целой исторической эпохи. Если Томас Мор в дошедшем до нас отрывке "Истории Ричарда III" обнаружил удивительный дар драматизации истории, то Холл (почти полностью включивший "Историю" Мора в свою хронику) вслед за Вергилием увидел в истории моральную драму, сформулировал основания "торжества Тюдоров". При помощи пышной риторики читатель подводится к кульминации "божественного благословения" Англии - к правлению Генриха VIII. Вот образчик исторического письма Холла: "Какой ущерб был нанесен государствам бесконечными раздорами, какое опустошение было причинено сельским местностям гражданскими смутами, какие отвратительные убийства были совершены в городах отдельными кликами... Рим это почувствовал, Италия может подтвердить, Франция может засвидетельствовать, Богемия может рассказать, Шотландия может описать, Дания может показать и в особенности эта благородная страна Англия..." А вот как комментируется "счастливый союз" принцессы Елизаветы и Генриха VII "... Союзом мужчины и женщины в таинстве брака благословляется потомство... Союзом брака торжествует мир между одной страной и другой и взращивается взаимная любовь. Какая польза, какое удовлетворение, какая радость воцарилась в стране упомянутым союзом двух благородных домов"^**. Мы остановились столь подробно на особенностях хроники Холла потому, что она оказала большое влияние на трактовку событий XIV-XV вв. в хрониках Шекспира.

^* (Zeeveld W. G. The Influence of Hall on Shakespeare's Historical Plays.- In: English Literary History. London, 1936, p. 317. )

^** (Narrative and Dramatic Sources of Shakespeare, v. III. Bullough Geoffrey (Ed.). London, 1960, p. 16. )

В 1559 г. было опубликовано так называемое "Зерцало для правителей" - собрание стихотворных трагедий на исторические темы^*. Со временем "Зерцало" дополнялось новыми трагедиями. И в издании 1587 г. оно охватывало период от правления Ричарда II до царствования Генриха VIII. Основу каждой трагедии составляла судьба какой-либо исторической личности данного периода. Каждая трагедия сопровождалась прозаическим комментарием, который указывал, какой исторический урок из нее можно извлечь. Попутно высказывались замечания по самым различным вопросам политики, сословной этики, о задачах и истории и поэзии. Так, к примеру, в соответствии с концепцией "цепи бытия" вождь народного восстания Джек Кэд объясняет, что, влияя на "конституцию людей", планеты могут склонить их ум ко злу. В уста короля Генриха IV вкладывается следующая характерная сентенция: "Безумно и грешно отделять звезды от божьей воли, превращая их в первопричины, равным образом ничего не могут объяснить телесные соки". И как вывод: "Главная причина - воля божья, именуемая уделом и судьбой".

^* (Mirror for Magistrates. L. Campbell (Ed.). New York, 1938. )

Особый интерес представляет комментарий к трагедии, посвященной судьбе Джека Кэда. В нем излагается доктрина, согласно которой послушание королю есть служение богу (при этом безразлично, о каком короле речь идет: порочном или добродетельном, ибо тот и другой - равно от бога, доброго короля бог посылает народу, которого желает возвысить, а порочного - как воздаяние за грехи), а далее следует "мораль", адресованная королям: хотя мятеж поднимается людьми по дьявольскому наущению, тем не менее господь обращает его во славу свою, используя как бич против тех, кто забыл бога, ибо если король допустил, чтобы подчиненные ему магистраты угнетали подданных злоупотреблениями, отказываясь при этом выслушать их жалобы, то восстание является актом справедливости божьей по отношению к государям, не пожелавшим выполнить свой долг.

Любопытны также рассуждения "Зерцала" (даются в нашем переводе) об исторической хронике, ее целях и задачах, о хронистах.

 Хронист должен быть сведующим в различных языках,
 Быть знаком с различными искусствами,
 Чтобы быть способным видеть истину вещей,
 Восполняя недостающее и исправляя ложное. 

 Он должен уметь излагать соображения,
 Чтоб связно рассказать о предмете,
 Он не должен ни хвалить, ни хулить из-за
 Расположения к кому-либо или пренебреженья;
 Он должен ставить каждую вещь на свое место,
 Чтобы подтвердить истинность истории. 

И в другом месте:

 Исторические писатели не должны ради славы, 
 Из-за страха или фавора скрывать истину вещей, 
 Однако до сих пор, как всегда прежде, 
 Расположение, страх или сомнения 
 Приводят к тому, что истории не могут быть правдивыми. 
 Бесплодный Фабиан* скользит по поверхности 
 Времени и событий, оставляя без внимания причины. 
 Их добавил Холл, но с двойным смыслом**, 
 Полагаю, из-за страха, чтобы не столкнуться с бедой. 
 Так или иначе... Но историки обходят причины 
 Или так их излагают, что оставляют в сомнении. 
 Однако, считая, что причины являются главной целью, 
 Которая должна преследоваться историком, 
 Чтобы люди могли узнать, к какому результату каждая причина приводит, 
 Те недостойны имени хронистов, кто не включает причины в свои летописи 
 Или сомнительно о них сообщают, ибо в этом заключается 
 Главная польза от чтения истории. 

^* (Лондонский хронист, автор так называемых "Новых хроник Англии и Франции", опубликованных анонимно в 1516 г.)

^** (Под "двойным смыслом" подразумеваются, с одной стороны, постоянные ссылки на "божественное провидение" и, с другой - ссылки на "человеческие причины" тех же событии. )

В этих строках изложена, по сути, вся гуманистическая концепция историописания. Поражает, какое внимание уделяется здесь причинно-следственным связям в историческом повествовании, без выяснения которых оно бесплодно, скользит по поверхности. Одним словом, в их освещении заключен смысл историописания. Правда, при этом "Зерцало" преследовало свою цель: на "уроках" морали обучать правителей. "Как в зеркале, - обращается автор к знати, - вы увидите, гнездится ли в вас какой-либо порок и как подобный ему порок был наказан в других людях, ваших предшественниках, что, я убежден, ускорит ваше избавление от него".

Завершая краткий очерк тюдоровской историографии, необходимо упомянуть "Хроники Англии, Шотландии и Ирландии", изданные Холиншедом^*. Хотя именно этому источнику Шекспир больше всего обязан историческим материалом, в истории историографии он не занимает самостоятельного места, ибо перед нами компиляция, в которую включены разновременные и разнохарактерные хроники предшественников. Отсюда множество противоречий. Так, например, Холиншед в одних случаях безудержно хвалит Ричарда II, в других, явно следуя за иным источником, высказывает мнение прямо противоположное: погрязший в пороках Ричард заслужил все, что с ним случилось.

^* (Smith-Fussner F. Op. cit., p. 39 ff. )

Итак, хотя в тюдоровской историографии давала о себе знать морализаторская тенденция, основанная на средневековых представлениях о неизбежном воздаянии, в ней произошла заметная перемена. Во-первых, по своей проблематике она стала национально английской: в центре ее внимания оказалась история Англии; во-вторых, моралью, ее интересующей, стала преимущественно мораль политическая.