5

У меланхоличного принца был один по-своему не менее замечательный собрат, также созданный творческим воображением гения, основывавшегося на глубоком изучении человеческой природы. То был рыцарь Печального Образа, прославленный идальго Дон-Кихот Ламанчский. Тургенев был прав, сопоставив эти два образа как вечные типы, хотя мы не во всем согласимся с ним в его оценке Гамлета.

И Гамлет и Дон-Кихот движимы благородным стремлением уничтожить зло, существующее в мире. Они оба долго жили среди книг, а затем столкнулись с реальной действительностью, которая, как оказалось, не соответствовала их идеалам. Но один из них сошел с ума от чтения, тогда как другой чуть не лишился рассудка от совсем не выдуманных ужасов, с которыми ему пришлось столкнуться в жизни.

Они собратья в своей ненависти ко всякому злу, в благородном возмущении несправедливостью, в искреннем стремлении сделать жизнь лучше. Но характеры у них разные, и ведут они себя каждый по-своему. Дон-Кихот не прочь пофилософствовать на досуге, но досуга у него мало, ибо он всюду видит врагов, будь то стадо баранов или ветряные мельницы, и бросается на них с оружием наперевес, не раздумывая и не колеблясь. Дон Кихот знает только одно решение для всех случаев жизни - драться. Он прям, как его воинственное копье, которым он хочет утвердить справедливость на земле. И нередко, вместо того чтобы помочь людям, он лишь причинял им ущерб, не говоря уже о том, сколько раз он был бит за свое неразумное вмешательство в чужие дела. И все же нельзя не любить этого безрассудного рыцаря, с его благородным прямодушием и честностью. Но мы знаем, что цели своей он не достиг, и не достиг потому, что ему недоставало важнейшего качества - чутья действительности, знания и понимания ее.

Гамлет обладает этим чутьем в высшей степени, можно сказать, в степени даже чрезмерной. Насколько испанский идальго не желает считаться ни с какими обстоятельствами, настолько датский принц считается с ними иногда больше, чем того требует необходимость. Первого отделяет от цели безрассудная решительность, второго - нерешительность, проистекающая от чрезмерной рассудочности.

Гамлет в конце концов выполняет долг мести и убивает короля. Но решил ли он и ту "сверхзадачу", которую сам поставил себе, - уничтожил ли он зло, против которого боролся: "гнет сильного, насмешку гордеца... судей медливость, заносчивость властей и оскорбленья, чинимые безропотной заслуге"?

Гамлет устраняет из жизни одного за другим - Полония, Розенкранца и Гильденстерна, Лаэрта, Клавдия - всех тех, кто причастен к миру зла и является его вольным или невольным орудием. Но исчезнет ли вместе с ними из жизни зло? Этого Гамлет не знает - и вот еще одна причина его меланхолии.

Правда, Шекспир показывает, что на смену Клавдию приходит царить Фортинбрас, о котором Гамлет отзывается с одобрением. Но Фортинбрас, мы знаем, боролся за восстановление своих прав, и ему не жаль было "ради прихоти и вздорной славы" (IV, 4) обречь смерти тысячи солдат.

Нет, конечно, Гамлет осуществил только свою частную задачу мести, но не задачу вправить вывихнувшийся сустав века. Он и не мог ее выполнить - не мог потому, что сам до известной степени уподобился Дон-Кихоту. Ведь и тот и другой возлагают на себя ни больше, ни меньше, как изменение всей жизни. И каждый из них думает, что может справиться с этим огромным делом один. Это еще понятно у испанского рыцаря - он был безумен, и с него спрашивать не приходиться, хотя, по существу, его "безумие" в том и состояло, что он решил единолично избавить мир от зла.

Гамлет не страдал безрассудством Дон-Кихота, и тем не менее он поступил по дон-кихотски - решил бороться один на один со всеми несправедливостями общества. Едва ли нужно говорить о том, что подобного рода задача непосильна ни для одного человека, как бы велик он ни был; ее в состоянии выполнить только народ, да и то при наличии определенных исторических условий.

В эпоху Шекспира условия для освобождения человечества еще не созрели. Но народ боролся, и история эпохи отмечена одной из величайших социально-освободительных войн - крестьянской войной в Германии (XVI в.). Народные восстания потрясали и Англию времени Шекспира.

Но, может быть, мы должны переложить вину с героя на автора, может быть, Шекспир, как у нас иногда говорят, чего-то "недопонял" и не отразил? Нет, великий реалист показал все правильно в своей трагедии. В ней есть народ, и он не только ропщет где-то за стенами эльсинорского замка, но врывается в него и появляется на сцене, угрожая королю (см. IV, 5).

Недовольный деспотом-королем, народ лишь ждет случая, чтобы восстать. Смерть Полония рождает новый взрыв негодования. Не зная, что произошло во дворце, народ видит в этом руку короля-убийцы. Лаэрт решает воспользоваться настроением датчан, поднимает их на бунт. Вот как описывает перепуганный дворянин разбушевавшуюся пародную стихию:

 Сам океан, границы перехлынув, 
 Так яростно не пожирает землю, 
 Как молодой Лаэрт, с толпой мятежной
 Сметает стражу. Чернь идет за ним; 
 И, словно мир впервые начался, 
 Забыта древность и обычай презрен... 

 (IV, 5)

Лаэрт восстал, чтобы мстить, народ восстает, чтобы свергнуть короля (см. IV, 5). Таким образом, в трагедии изображена попытка революции. Но кончается она бесплодно, так как король переманивает Лаэрта на свою сторону.

Следовательно, вопрос о взаимоотношениях Гамлета с народом не навязывается произведению Шекспира извне, он вытекает из самой пьесы. Шекспир показывает, что и те, кто "стонут под ношей жизни", враждебны Клавдию и тому миру, против которого воюет Гамлет. Но Гамлет не объединяется с ними и ведет борьбу в одиночку.

Гамлет боролся во имя народа, ради его блага, но сам был очень далек от него, В этом величайшая слабость благородного принца, о которой он даже не подозревал, но которую могучий гений Шекспира прозрел и представил как трагедию, ибо социально-исторически трагизм Гамлета заключается в его оторванности от народа. Иным Гамлет и не мог быть - таким его сделало время, которое еще не созрело тогда для рождения непобедимого срюза народа с передовой мыслью.

Гамлет - художественное обобщение, типическое воплощение тех людей, которые страстно искали путей и средств освобождения человечества от всякого гнета, но не могли найти их в силу исторических условий. Сами их искания были проявлением борьбы против социального зла, а Гамлет, мы знаем, и искал истину своей пытливой мыслью и боролся с мечом в руках. Он сам не мирился с миром социального зла и в других рождал ненависть ко всему, что гнетет человечество. Он пал в этой борьбе, но погиб не бесплодно, оставив пример и урок.

Фортинбрас приказывает похоронить Гамлета, "как воина" (V, 2). Но для Фортинбраса Гамлет был только принцем, которому он и воздал воинские почести, а мы, кого Шекспир допустил в тайное тайных этой великой, страждущей души, знаем, что Гамлет и в самом деле был воином в славной войне человечества за свое освобождение.