Рижская "Гамлетиада" (Лилия Дзене)

Это произошло в начале 1959 года. Оба ведущих театра Латвийской ССР - Академический театр драмы и Художественный театр имени Яниса Райниса - начали работать над постановкой шекспировской трагедии "Гамлет". Ставилось одновременно два "Гамлета" (отступить и отказаться от своего намерения ни тот, ни другой театр не захотели). В нашей республике создавались два больших, заслуживающих внимания произведения искусства. Проданные билеты на десятки представлений вперед, споры, сопоставления двух спектаклей - все это свидетельствовало о том, что гениальное произведение Шекспира и сейчас может вызывать горячие страсти. Премьера двух "Гамлетов" - событие, отзвук которого чувствуется и доныне. Латышские зрители узнали и поняли "Гамлета", как нпкогда раньше. В этом помогли им не столько многочисленные рецензии, сколько возможность сравнивать и сопоставлять. Ведь обе постановки представляли две различные, чтобы не сказать противоположные, трактовки трагедии.

Режиссеры и актеры с разных позиций подходили к "Гамлету". Разными путями шли и в интерпретации трагедии. Вот об этом мы и хотим рассказать в этой краткой статье.

Офелия - В. Лине

Эдуард Смильгис - вечно ищущий художник большого масштаба, верный друг Шекспира и вместе с тем режиссер, влюбленный в молодежь. Работая над "Гамлетом", он старался соединить воедино обе свои любви. Десять лет тому назад в Художественный театр имени Райниса пришли молодые актеры - выпускники его студии. Театральная студия - детище, взлелеянное Смильгисом. Любовь к молодежи, может быть, и служит тем источником молодости и сил, который воодушевляет прославленного режиссера. Студия дала путевку в жизнь многим видным латышским артистам. В их числе заслуженные артисты Вия Артмане, Гарий Ляепинып, Эдуард Павулс, Расма Рога и другие.

За эти десять лет молодые актеры уже один раз встречались с Шекспиром. Мы имеем в виду "Ромео и Джульетту", поставленную на заре деятельности этих артистов. Они внесли в спектакль чистоту и свежесть юности. И вот когда выпускники студии встречали в театре свой десятый сезон, который сам Смильгис обозначил как "период зрелости", режиссер позволил им заглянуть в глубины "Гамлета". Он отправил их в трудную дорогу. Смильгис считал, что пришло время для серьезного экзамена, который должен проверить, что накопили они в искусстве за десять лет.

Смильгис напутствовал их пожеланием "идти и идти навстречу Шекспиру"; накопив новую жизненную мудрость и новые художественные краски, подойти к "Отелло", а затем через ворота этих больших испытаний войти в мир "Короля Лира". Таким образом, "Гамлет" должен был стать для ансамбля Художественного театра второй ступенью беспредельно высокой лестницы, имя которой Шекспир.

Гертруда - Л. Берзинь, Гамлет - Г. Лиепинь, Клавдий - А. Динитер

Эдуард Смильгис не сочинял толстых книг и не произносил длинных речей, хотя ему есть что сказать о Шекспире. Этот художник живет в стремительном темпе, ищет, порой ошибается, но чаще находит подлинные ценности. Его девиз в искусстве известен. Три слова обозначают основные принципы Художественного театра имени Райниса: ясность, страстность, простота.

Как боевое знамя пронес эти принципы коллектив Художественного театра имени Райниса, осуществляя постановку "Гамлета". И они обеспечили победу.

В лучших постановках Художественного театра имени Райниса всегда очень большое значение имеет фон, на котором происходит действие. Художник, работавший над декорациями "Гамлета", Гирт Вилкс создал очень удачный сценический фон для раскрытия философского смысла трагедии. Четыре серых, тяжелых полукруга, повешенные на цепях, отделяют Гамлета от мира. За этими полукругами тьма - деваться некуда. Внутри полукругов торчат острые колья. Гамлет находится в клетке, и острые стены клетки постоянно напоминают о трагизме его положения.

С точки зрения сценической решение, предложенное Вилксом, очень удачно. Его декорация позволяет быстро менять аксессуары, конкретно обозначающие место действия, и картины спектакля без задержки сменяют одна другую. В этом смысле постановочный принцип Художественного театра перекликается со стремительной сменой картин в спектакле англичанина Питера Брука.

Главное в спектакле - сам Гамлет. Режиссерское понимание пьесы, трактовка трагедии раскрываются через него. Осуществляет Гамлет возложенную на него режиссером миссию-есть спектакль, не осуществляет- никакие чудеса его не создадут. В Художественном театре роль Гамлета в очередь исполняют два актера - Гарий Лиепиньш и Эдуард Павулс (оба они некогда играли Ромео).

Целеустремленность, составляющая сильную сторону режиссеров Э. Смильгиса и Ф. Эртмане, помогла им использовать для осуществления своего режиссерского замысла две яркие, но очень различные актерские индивидуальности.

Гарий Лиепиньш очень точно доносит замысел режиссера, стремящегося создать максимально современный спектакль.

Его Гамлет появляется перед зрителем, овеянный глубокой грустью. Глаза Гамлета полны скорби, он едва сдерживает слезы, когда отвечает на удивленную реплику по поводу слишком короткого промежутка времени, прошедшего между похоронами отца и свадьбой матери: "Расчет, расчет, приятель!" Но как только Гамлет Лиепиньша узнает о возложенной на него миссии, все его существо преображается. Острее становится мысль. Она светится в глазах Гамлета и одушевляет его движения. Гамлет Художественного театра словно торопится. Это та несколько необычная торопливость, которая возникает, когда человек осознает грандиозность возложенной на него миссии и хочет как можно скорее и лучше ее осуществить, та торопливость, которая возникает, когда движущей силой являются не внешние обстоятельства, но порывы сердца и разума. Гарий Лиепиньш - темпераментный актер. Он сильно и верно передает эту духовную устремленность Гамлета.

Куда торопится Гамлет Гария Лиепиньша?

Не случайно Шекспир дал в руки своему Гамлету, человеку, выступающему против мира зла, записную книжку. Записная книжка не деталь, а ключ к характеру Гамлета. Этим ключом можно открыть многое. Художественный театр умело использовал это обстоятельство. Гамлет ведет список злодеяний. Его ум, отточенный острой болью, постоянно открывает что-нибудь новое: подлость Клавдия имеет множество обличий; льстивый интриган Полоний даже простодушную и чистосердечную Офелию заставляет притворяться. Гамлету открывается во всей полноте непостоянство матери: его друзья оказываются предателями. Все эти тяжелые удары обрушиваются на чувствительную душу Гамлета - Лиепиньша. Они терзают его, но в то же время гонят его вперед - он хочет узнать еще что- нибудь новое. Он все должен узнать сам: помощи и совета ждать неоткуда. Но нет предела узнаниям, открываются все новые и новые грани, обрисовывающие зло мира. После того как Гамлет обнаруживает притворство Офелии, он с отчаянием восклицает: "Хватит!" Но вместе с тем это "хватит" оказывается и ответом на вопрос усталой души "быть или не быть". Этот ответ: "Быть, не уснуть, не отказываться от борьбы".

Что можно возразить против такого Гамлета?

Рассуждая отвлеченно, - это не Гамлет. Но, рассматривая вопрос конкретно, мы убеждаемся, что это Гамлет, или, по крайней мере, персонаж, созданный Лиепиньшем, может быть Гамлетом. Этого Гамлета не преследуют сомнения, они появляются и рельефно вырисовываются только в минуты усталости. Не сомнения удерживают Гамлета - Лиепиньша от мести королю. Его удерживает то, что смертью короля не будет полностью оплачен весь счет злодеяний. Не он один сеет зло, хотя он и самый большой злодей.

Этот Гамлет не пассивный страдалец - он жаждет действия. Полный напряженной энергии отправляется Гамлет на борьбу с Лаэртом. Он уже добрался до корней всех зол и может подвести черту в своей записной книжке, но - увы! - именно в этот момент Гамлету уготована гибель... Молодой, благородный, прекрасный и уже прошедший школу жизненных мук и горестей, открывший себе и нам, зрителям, путь в новый, гуманный мир, Гамлет Лиепиньша умирает на пороге этого мира. Что он оставляет нам? Свои выводы и итоги своих размышлений - свою записную книжку, в которую мы вместе с ним вписывали наблюдения над жестокой жизнью. Гамлет Художественного театра отнюдь не мыслитель "тех архаических времен", который разоблачает "злодеев тех архаических времен". Он помогает всматриваться в пороки, против которых сегодня выступают строи

тели нового общества. Поэтому часы, проведенные с этим Гамлетом, были так богаты смыслом и значением, а он сам - близок и понятен нам. Отсюда единодушная оценка спектакля, поставленного Э. Смильгисом, как современного спектакля. Можно спорить о том, возможен ли деятельный Гамлет. После спектакля Художественного театра спор этот не является абстрактным спором. Постановка Смильгиса вызвала огромный резонанс. Она была воспринята зрителем как конкретное и близкое ему произведение искусства.

Через некоторое время после премьеры роль Гамлета начал играть Эдуард Павулс. Большинство зрителей уже видели "Гамлета" в двух театрах. Но когда на афише появился третий исполнитель роли Гамлета, зал опять гудел, как и на премьере. В нем снова возникло настроение несколько торжественной приподнятости. Многие смотрели "Гамлета" уже в третий раз. Это была настоящая рижская "Гамлетиада". Она была порождена не модой, а великим интересом и любовью к искусству.

Эдуард Павулс встречался с классическим репертуаром неизмеримо меньше, нежели Г. Лиепиньш. Его сфера - люди наших дней, добродушная, трудящаяся молодежь. Основная его краска - солнечный, покоряющий юмор. Костюмы его героев - на радость заведующему костюмерным цехом - всегда отыскиваются в имеющихся запасах театра. Павулс - любимый актер, завоевавший популярность в советском репертуаре. До Гамлета его победами были образы юношей из пьес Гунара Приеде и аналогичные роли в кинофильмах ("Сын рыбака", "Повесть о латышском стрелке" и др.). За эти роли он и получил высшую республиканскую награду - Государственную премию.

Разумеется, контуры образа Гамлета остались прежними. Гамлет - личность, жаждущая деятельности и познания мира. Что же нового внес в спектакль Эдуард Павулс? Мы уже говорили о том, что в спектакле ярко ощущаются три основных принципа искусства Эдуарда Смильгиса: страстность, ясность и простота. Оба актера в равной мере четко знали, что они хотят сказать. Линия поведения Гамлета была прочерчена очень ясно, Гарий Лиепиньш выделил из трех режиссерских принципов Смильгиса - страстность, Эдуард Павулс - простоту. Замечательная простота искусства Эдуарда Павулса снискала ему великую любовь зрителей, которая сопровождает его повсюду и как актера и как человека.

Слушая лекцию по кибернетике, которую читал видный специалист-физик, мы удивлялись его искусству чрезвычайно просто преподносить самые запутанные вещи. Великие ученые обладают способностью самые сложные проблемы сделать доступными для слушателей с разным уровнем образования. Так обращается со сложным образом Гамлета Эдуард Павулс. Поступить так может только большой художник, имеющий в этом смысле нечто сходное с большим ученым. Не упрощать, а преподносить в простой форме - вот смысл его работы. Зрителя сильно затронул этот образ Гамлета. Мудрые и психологически сложные мысли исполнитель сумел выразить на понятном языке. Именно поэтому многие места спектакля прозвучали словно впервые, словно Павулсу был вручен другой, до того неизвестный текст, который почему-то раньше не доходил до сознания. Самые удивительные и драгоценные минуты в искусстве - минуты, когда актер и зал дышат одновременно, когда возникают единство и близость зрителя и артиста. Когда Павулс произносил центральный монолог Гамлета, зрители, которые уже знали пьесу очень хорошо, затаили дыхание. В зале воцарилась полная и абсолютная тишина. И лишь только тогда, когда актер вздохнул, разрешили себе вздохнуть и зрители. Ошеломляюще сильный и незабываемый контакт!

Интересны, хотя и не похожи друг на друга, и обе Офелии Художественного театра: Вия Артмане и Расма Рога. Вия Артмане хорошо знакома с классическим репертуаром, она много играла в нем, она любит классику и не скрывает своей любви; с современными героями ей приходилось встречаться реже.

Офелия Вия Артмане - наивна и простодушна, она словно еще не проснулась для настоящей жизни и страданий. Эта Офелия излучает спокойный и ровный свет. Он присутствует в ней даже в минуты безумия, когда в душе Офелии происходит смертельная борьба света и умопомрачения.

Талант Расмы Рога - талант лирический, сердечный. Особенно трогательна она в сцене безумия. Эта Офелия, словно торопясь, отдает всем свою непрожитую молодость, свою нерастраченную любовь. Она отдает все это как попало, разбрасывает драгоценности, как неразумное дитя. В ее помешательстве больше печальной поэзии, чем отклонения от психологической нормы.

Кроме великолепных актерских достижений в этом спектакле есть еще ряд элементов, помогающих раскрытию идеи трагедии. Прежде всего это ритм спектакля, очень точно организованный Эдуардом Смильгисом. Как быстро движется вперед мысль Гамлета, как быстро идет он к познанию мира! Так же быстро движется и весь спектакль. Большую роль сыграли в этом, как мы уже говорили, декорации.

Поэтическую ценность спектакля подкрепляет великолепный перевод трагедии на латышский язык. Важным обстоятельством является и то, что актер А. Димитера, играющий Клавдия, смог показать многоликого и сильного врага, смертельного врага Гамлета. Клавдий не просто мерзавец. Актер играет и муки совести. Великолепна картина "мышеловка", тот момент, когда на сцене коварный убийца снимает с отравленной жертвы корону. Словно наэлектризованный хватается в этот момент за свою корону Клавдий - А. Димитера. Он чувствует ее в своих руках и тогда строго повелевает народу разойтись.

Начиная разговор о "Гамлете" Академического театра драмы и исполнителе главной роли народном артисте Латвийской ССР Альфреде Видениексе, надо сразу отметить неблагоприятное стечение обстоятельств, которое сказалось на спектакле.

Декорации делал очень хороший художник. Они импозантны и отмечены печатью исторического стиля, но для того чтобы все собрать и построить, нужно время. Паузы длятся в спектакле очень долго; сидя в темноте, зрители волей-неволей начинают переговариваться, думать о постороннем. Нить мыслей теряется не только у публики, но и у актеров.

Актеров связывает также архаический перевод текста. Неуклюжесть этого перевода порой выглядит смехотворно.

К. Сербис - превосходный актер. Но Клавдий в его исполнении выглядит тусклым и вялым. У актера нет настоящей любви к роли. Настоящей силы, противодействующей Гамлету, в спектакле не получилось.

Основной принцип Академического театра драмы - яркое и убедительное раскрытие эпохи, когда происходит действие трагедии. И одновременно в спектакле есть живая перекличка с нашим временем. Постановщики, очевидно, много сил потратили на это. Раскрывая "внутреннюю линию" трагедии, режиссер Катлапс и исполнитель главной роли А. Видениекс стремились обнажить ее философскую концепцию. Глубина мысли - характерная черта режиссерской работы Ж. Катлапса. Психологическая истина - его основной художественный критерий. Медленный ритм спектакля и возник, очевидно, потому, что режиссер хотел спокойно и глубоко проникнуть в мысль Гамлета. В те минуты, когда зритель остается с А. Видениексом - Гамлетом наедине, этот медленный темп оправдывает себя, но не на протяжении всего спектакля. Если мысль Гамлетов Художественного театра (в особенности Гария Лиепиныпа) тревожная и захватывающая, то мысль А. Видениекса - мысль, спокойно оценивающая каждое явление, словно обрисовывающая его четкими контурами. Если Гамлет - Г. Лиепиньш спешит узнать жизнь и лихорадочно накапливает факты, то А. Видениекс делает открытия, оценивает и переоценивает все с болезненной иронией, а порой страстно и даже гневно. Это Гамлет - мыслитель, который не стремится войти в сферу действий. Он направляет наше внимание на вещи, уже нам знакомые, открывает в них ранее не замеченную нами глубину. Жизнь и смерть, сила и духовная красота человека - вот к чему приковывает А. Видениекс наше внимание своими размышлениями. И поэтому мы расстаемся с этим действительно несчастным отшельником обогащенными.

В Художественном театре имени Райниса трагедия Гамлета по-настоящему открывается только в конце пьесы. А. Видениекс принимает ее тяжесть на свои плечи уже с самого начала. Утверждая, что

 Век расшатался: - волей злых судьбин 
 Его восставить призван я один!

А. Видениекс - Гамлет сразу не смог понять, что ему не по силам выполнить это поручение. Он порой потрясает нас, когда упрекает себя в нерешительности, старается отделаться от сомнений и тут же опять впадает в философские размышления. Гамлет А. Видениекса словно устает под тяжестью своей невыполнимой миссии. Сомнения удерживают его от мщения, они расслабляют его силы. Смерть приходит к этому Гамлету в момент, когда он уже ощущает усталость. Своей косой она косит уже увядший цветок.

Если говорить о других образах спектакля, то нужно отметить, что в нем есть много привлекательного: Полоний - И. Осиса, Офелия - В. Лине, Лаэрт - Г. Цининскиса.

Спектакль Художественного театра имени Райниса эффектнее, ярче и действеннее. Но вместе с тем нельзя осудить и права Академического театра на такую трактовку трагедии. У каждого театра свой профиль; по этому поводу можно много спорить, но разнообразие - в интересах зрителя. Художественный театр имени Райниса не раз декларировал, что есть три автора, "в царстве" которых ансамбль чувствует себя свободным и сильным: Райнис, Шиллер и Шекспир. Один театр обаятелен своим приподнятым, эмоциональным языком, другой - откровением жизненной правды, правды суровой и беспощадной. Это различие проявилось в двух постановках "Гамлета" - и только потому, что были две различные интерпретации Гамлета, в Риге могли одновременно появится два "Гамлета" Шекспира.