Плата за прогресс

Основную массу народа составляло крестьянство. В XV веке, то есть до того, как началось бурное развитие капитализма, английское крестьянство, по словам Маркса, пережило свой "золотой век". Центральной фигурой английской деревни того времени был йомен. Так назывались мелкие землевладельцы, которые еще имели некоторые феодальные повинности, но в основном работали на себя.

В Англии эпохи Возрождения огромные массы людей лишились средств существования. Когда Генрих VII распустил феодальные дружины, тысячи людей оказались выброшенными из замков. Роспуск монастырей оставил без крова и средств существования десятки тысяч монахов. Но наибольшее количество обездоленных возникло в результате развития торговли шерстью. Крупные землевладельцы стали превращать свои земли в пастбища. С этой целью они, как писал Маркс, прогоняли "крестьян с земли, на которую последние имели такое же феодальное право собственности, как и сами феодалы"^*. Осуществлялось это йосредством так называемых "огораживаний", когда помещик объявлял те или иные участки земли своей личной собственностью, ставил вехи, рыл межи и запрещал кому бы то ни было не только жить на этих участках, но даже заходить туда.

^* (К. Маркс и Ф.Энгельс, Сочинения, т. 23, стр. 730.)

Гордое английское йоменри утратило не только экономическую основу своей независимости, но и вообще средства существования. Образовалась огромная масса людей, лишенных крова, собственности, источников заработка. В "Описании Англии" (1577), составленном Уильямом Гаррисоном, много говорится о тяжелых последствиях обезземеления крестьянства. Конечно, процесс этот был постепенным и не сразу захватил весь класс крестьян, но уже и то, что произошло в XVI веке, представляло собой бедствие национального масштаба.

Характеризуя последствия первоначального накопления для народа, Маркс писал: "Люди, изгнанные вследствие роспуска феодальных дружин и оторванные от земли то и дело повторяющейся, насильственной экспроприацией , - этот поставленный вне закона пролетариат поглощался нарождающейся мануфактурой далеко не с. такой быстротой, с какой он появлялся на свет. С другой стороны, люди, внезапно вырванные из обычной жизненной колеи, не могли столь же внезапно освоиться с дисциплиной своей новой обстановки. Они массами превращались в нищих, разбойников, бродяг - частью из склонности, в большинстве же случаев под давлением обстоятельств"^*.

^* (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 23, стр. 744.)

Йомены не сносили безропотно обрушившееся на них несчастье. Многие из них уходили в леса и становились разбойниками. Народные баллады Англии сохранили память об этой форме социального протеста в легендах о Робине Гуде.

Робин-гудовские мотивы мы найдем и в творчестве Шекспира. В комедии "Два веронца" герой бежит в лес и здесь встречается с веселой и дружной ватагой разбойников, которые охотно принимают его в свою среду. В "Как вам это понравится" герцог, изгнанный своим братом, удаляется со своими приближенными в лес, "и там они живут, как встарь жил в Англии Робин Гуд" (I, 4).

Эпоха Возрождения в Англии отмечена многочисленными восстаниями крестьян. Наиболее значительным из них в XVI веке было восстание 1549 года в графстве Норфольк, возглавленное Робертом Кетом. У крестьян была ясная программа, и летописи сохранили требования восставших: "Мы не можем дольше переносить столь большие и жестокие несправедливости, мы не можем дольше сложа руки допускать произвол знати и сельского дворянства; лучше нам взяться за оружие, лучше привести в движение небо и землю, чем терпеть такие ужасы... мы снесем изгороди и заборы, засыплем канавы, вернем общинные земли, сровняем с землей все без исключения загородки, возведенные позорной низостью и бесчувствием!"

У Шекспира мы находим отголоски крестьянских движений XVI века и, в частности, восстания Роберта Кета. Вторая часть "Генриха VI" содержит изображение крестьянского восстания, ряд черт которого близки к восстанию Кета. При жизни Шекспира тоже было одно большое восстание крестьян, происшедшее в 1607 году.

В распространенное представление об эпохе Возрождения, как времени блестящего расцвета культуры, история вносит существенные поправки. Англия действительно пережила в XVI веке и в начале XVII века изумительный расцвет культуры, науки, искусства, но этот расцвет происходил в условиях глубочайшего обострения социальных противоречий. Прогресс, как всегда в истории классового общества, покупался ценой крови и страданий народных масс.

Это было жестокое и кровавое время. Потоками лилась кровь. Единичные казни и массовые побоища, убийства явные и тайные наполняют историю этой эпохи, и если мы будем помнить это, то нам станет более понятным, почему в пьесах Шекспира так часто обнажаются мечи, пускают в ход кинжалы и горы трупов заполняют сцену.

За короткий отрезок исторического времени, вместившего жизнь одного поколения. Англия пережила крах старого, рождение нового, великие надежды и величайшие разочарования. Отсюда своеобразие духа эпохи, в котором были буйное кипение мыслей, смелые дела, нетерпеливое стремление к прекрасным целям, страстное горение, воображение, обгоняющее действительность, а рядом сомнения, скорбь, отчаяние. Ни одна эпоха не знала такого сочетания самой неподдельной жизнерадостности и веселья с всепроникающим скептицизмом и глубочайшим трагизмом.

Волшебное зеркало эпохи - ее неувядающее искусство - оставило нам картины, запечатлевшие беспредельно радостное восприятие земного бытия. Но в нем же отразились и самые мрачные стороны жизни, полные глубочайшего трагизма. Только древние греки создали искусство, равное ренессансному и в яркости комизма, и в трагической силе. Другие эпохи всегда были более односторонними.

Эпоха Возрождения улыбается нам с полотен Ботичелли и Рафаэля, оглушает смехом Рабле, но она же поражает мрачным величием "Страшного суда" Микеланджело, молчаливым трагизмом "Тайной вечери" Леонардо да Винчи, всеобъемлющим скептицизмом Монтеня.

В Шекспире воплотились обе стороны времени. Гомерическое веселье Фальстафа, героическая энергия Генриха V, изящное щебетание Розалинды, меланхолия Гамлета, безумие Лира и отчаяние Тимона - в равной мере порождения эпохи. Она не оставила в своем великом искусстве картин "среднего" состояния. Мы видим либо жизнь, яркую и радостную до предела, либо страдания, которые до конца исчерпывают душевные силы человека.

В этом искусстве нет четкой грани между смешным и страшным, радостью и трагизмом. Они уживаются рядом, а иногда одно переходит в другое. В живописи "Сикстинская мадонна" Рафаэля самый яркий образец этого синтеза радости и страдания, жизни и смерти. У Шекспира трагическое вторгается в его комедии, а смех - в самые мрачные трагедии.