Аристократизм и рыцарственность

И все же человеческий идеал не лишен у Шекспира классовой окраски. Его герои, несомненно, обладают чертами рыцарственности. Причиной этого были не личные аристократические симпатии Шекспира, а реальные условия общественного развития. На протяжении всей феодальной эпохи наибольшими возможностями обладали люди дворянского сословия. Для них были доступны все блага жизни, и они имели тот досуг, который дает возможность культурного развития. Их относительная независимость возбуждала в них чувство достоинства. В несвободном обществе они обладали наибольшей свободой.

Уже в средние века дворянское сословие создало высокую нравственную культуру, воплощенную в кодексе рыцарской чести. Правила кодекса были в высокой степени гуманными. Они требовали от рыцаря подчинения всей своей жизнедеятельности высоким нравственным задачам: чистой жизни, честного поведения, использования своей силы для защиты слабых и обижаемых, подавления дурных страстей, уважения к женщине, изысканных манер, вежливости, тонкости обхождения. Таков был идеал, который далеко не осуществлялся в жизненной практике рыцарского сословия.

Для духовного развития человечества имела значение не только житейская практика, но и идеалы. Даже тогда, когда они не осуществлялись в жизни, они оказывали свое воздействие на развитие общества. Так, в частности, случилось с идеальной рыцарской моралью. Она была одной из тех лучезарных иллюзий, которые освещали путь развития человечества.

Преемственность - один из важнейших законов развития духовной культуры. Когда гуманисты эпохи Возрождения стали утверждать новое миропонимание, основанное на вере в достоинство человека и его бесконечную способность к совершенствованию, они взяли от феодального прошлого лучшие плоды его духовной культуры, в первую очередь, тот идеал человечности, который был воплощен в кодексе рыцарственности.

В этом истинная суть пресловутого "аристократизма" Шекспира, отсюда исходит рыцарственность его наиболее благородных героев. Они воплощают лучшие нравственные идеалы человечества, которым классовый характер развития общества и культуры придал сословную форму. Только социологическая наивность, способная судить лишь по внешности, может придать этой форме больше значения, чем сущности, скрывающейся за ней.

Честь - первое и главное слово рыцарского кодекса, его альфа и омега. Честью клянутся многие герои Шекспира. Она их жизненный лозунг. Но как все великие понятия, его легко исказить. Во имя чести сражаются феодалы в войнах Алой и Белой роз, она - боевой клич воинственного Хотспера, и за честь борется Гамлет. Сколько людей, столько и понятий о чести. Одно из них истинное - то, которое имеет в виду Гамлет, который борется не за власть, не за славу, а за то, чтобы человек был достоин называться человеком.

Чей же он, этот идеал? Составляет ли он исключительную принадлежность дворянства? Или хотя бы гуманистов? В высоких и благородных понятиях о чести человека воплощен нравственный идеал народа, всего человечества. Рядовой крестьянин или ремесленник мог быть задавлен нуждой, непосильным трудом и не иметь досуга, чтобы подумать о себе, как о человеке. Он даже мог смеяться над рыцарскими идеалами и иллюзиями, как смеются над Дон Кихотом в равной мере вельможи и простолюдины, но под блестящей и не очень надежной рыцарской броней таится мечта о необычайном благородстве, доступном человеку, и рука, подъемлющая рыцарский меч, заносит его на тех, кто мешает сделать ату великую иллюзию действительностью.

Гуманный рыцарь издавна был идеалом народа^*. Могущество, направленное к добру, - мечта многих поколений, бессильных изменить свою жизнь. Этот герой обретает новое значение у Шекспира. У него он уже не столько рыцарь, сколько гуманист, но рыцарское в нем еще осталось - не как классовый привесок, а как представление о человеке, вооруженном для борьбы и свободном в выборе жизненной задачи.

^* (Л. Пинский, Реализм эпохи Возрождения, М, 1961, стр. 42-43, 269 и дальше.)

Герой и толпа - вечная трагедия классового общества. Народ, осуждающий на казнь Сократа, толпящийся у костра, на котором сжигают Джордано Бруно, или вокруг лобного места, где отрубают голову Пугачеву, - история знает много страшных примеров подобного, - это ли не величайшие трагедии человечества?

Шекспир стремился разрушить стену, отделяющую истинных героев от народа. Он делал его поверенным духовной жизни выдающихся людей, обнажал перед ним мозг и сердце лучших, честнейших - и несчастных. Его мысль постоянно возвращалась к этому жгучему вопросу: как сделать, чтобы люди пошли за лучшими из них? Почти идеальный случай представлен в "Генрихе V", но Шекспир тут же поспешил показать и страшную правду трагедии Брута, цель которого была во много раз благороднее, чем у Генриха V, и который тем не менее не был понят народом. Вершина трагизма в изображении конфликта этого рода у Шекспира "Кориолан". В "Юлии Цезаре" народ не понял героя, в "Кориолане" уже и герой не в состоянии понять народ.